Гребень волны
Шрифт:
– Тебя с твоими заморочками связать бы и упрятать в дальней каюте, как душевнобольного, – сказал Костя раздраженно. – Ни черта ты не годишься кого-нибудь спасать! Вот выползешь ты наружу, доберешься до гравигенераторов. А там что-то стрясется. Нежданная опасность. Или просто трудно станет. И ты мигом лапки кверху! Уговоришь сам себя, что ты, мол, уже загодя покойник, все едино мы обречены, то-се… А может быть, нужно было еще побарахтаться чуть-чуть!
– Одно я тебе обещаю твердо, – сказал Ертаулов. – Уж барахтаться я стану до конца. Зазря
– Достаточно, Третий, – оборвал его Пазур. Он давно уже сидел к ним лицом и морщился. – Я послушал твои рассуждения и нашел их идиотскими. Потому приказываю: забыть о них раз и навсегда. При малейшей попытке их реанимации тебе будет учинена такая оценка практики, что тебя не допустят даже к управлению детским самокатом.
– Понял, Первый, – с готовностью сказал Ертаулов.
– Теперь о деле. За борт пойдет третий навигатор. Второй будет страховать.
– Мастер, у меня большой опыт работы в пространстве, – возмущенно заговорил Костя. – Огромный опыт!..
– Не спорить, – сказал Пазур. – Это тоже приказ. Если выяснится, что работать снаружи невозможно, рискованно или запредельно сложно, Третий немедленно возвращается. И это тоже приказ. У нас не так много времени на размышления, но еще раз помозговать все вместе мы успеем.
– Все же я хотел бы знать, – упрямо сказал Кратов. – Почему за борт иду не я?
– Вот на толкование каждого моего приказа у меня времени и вправду нет! – оскалился Пазур. – Делаю это в последний раз. Потому что тебе хватит ума оценить обстановку. И грубой силы втащить Третьего назад, если он вздумает упираться. Между прочим, надеюсь, ни у кого не возникает сомнения в том, что лучше всех этот выход мог бы проделать я? Но в этой игре я – последний козырь. А ты, Кратов, предпоследний!
– А я всего лишь валет, – весело сказал Ертаулов. – И даже не козырный.
– Понятно, – произнес Костя, набычившись. – Но с приказом я по-прежнему не согласен.
– И наплевать, – сказал Пазур.
Кратов осторожно свесил ноги в темноту и неуклюже поболтал ими, пытаясь нащупать опору. Потом перевернулся на живот и медленно сполз в овальное жерло переходника, повис на руках. Пальцы в бронированных перчатках заскребли по обшивке, оставляя глубокие борозды.
– Не порти имущество! – строго сказал Ертаулов.
– Ну что вы там? – спросил Пазур. Его резкий недовольный голос наполнил собой все небольшое пространство тамбура, до боли гулко отдаваясь в ушах.
– Потише, мастер… – прохрипел Костя.
– Что, что?!
– Убавьте громкость, мастер, – попросил Ертаулов, стоявший над Кратовым. В таком же, как и он, неуклюжем горбатом скафандре высшей защиты, модель «Сэр Галахад».
– Ага, – сказал Пазур и добавил уже тише: – А вы не молчите. Комментируйте каждое свое действие.
– Я пытаюсь слезть в переходник, – сообщил Костя задушенно. – Но никак не найду дна. Сколько там метров?
– Навигатор, – сказал Пазур с презрением. –
– Вспомнил, – сказал Кратов. – Четыре метра.
– То-то же. Люк у тебя под ногами.
– Понял. Па-а-адаю…
Костя разжал пальцы и мягко, насколько позволял скафандр, приземлился на обе ноги. Непроизвольно ойкнул – мышцы затрещали от перегрузки.
– Компенсаторы бы сюда, – пробормотал он сконфуженно, увидев тревожное лицо Ертаулова в круге света над головой.
– Кратов спустился, – объявил тот. – Теперь я.
– Да уж неплохо было бы, – язвительно заметил мастер.
Лицо Стаса пропало, зато появились ноги в тяжелых ботинках с магнитными подковами. Костя бережно подхватил Ертаулова. На плече у Стаса висел моток страховочного фала.
– О! – крикнул Ертаулов в темноту трюма. – У!
Темнота молчала.
– Мы над люком, – сказал Костя. – Сейчас закрепимся понадежнее.
– Пока вы копаетесь, напоминаю задачу еще раз, – проговорил Пазур. – Связи с Третьим, видимо, не будет. Держите контакт через фал.
– Один рывок – все хорошо, – отозвался Ертаулов. – Два – опасность.
– Тогда Третий немедленно возвращается, а Второй ему помогает, ни в коем случае не покидая трюма.
– Чем это я ему помогу из трюма? – проворчал Костя, пристегивая фал к одной из настенных скоб.
– Дружеским участием, – огрызнулся Пазур. – Вытягивать его будешь. Сильно и в то же время ненавязчиво, чтобы не оборвался. Если все сложится благополучно, то через пять метров от люка Третий наткнется на кожух гравигенераторов. Он идет вдоль кожуха влево, пока не почувствует пустоту. Там будет монтажный люк, я его открою загодя. Третий входит в люк и начинает осмотр схемы. Освещение ему я обеспечу. Наверное, при этом восстановится связь.
– Мастер, я все прекрасно помню, – сказал Ертаулов.
– Закрепились, – сказал Кратов. – Можно приступать.
Над ними с лязгом сомкнулась изолирующая перепонка.
Они стояли над огромной диафрагмой грузового люка, касаясь друг друга плечами. Ертаулов повернул голову, и сквозь узкое прозрачное забрало шлема Костя увидел его глаза. Они были спокойны.
– Стас, может быть, все-таки я?..
– Костя, брат мой по веревке! Что ты, в самом деле? Все будет хорошо. Я замечательно умею ползать по стенкам вниз головой.
– То, что ты наплел мне тогда… про камикадзе… это было серьезно?
Глаза Ертаулова повеселели.
– Не очень. Просто мне сильно хотелось хотя бы в чем-то тебя обойти.
– Гляди, звездоход, – сказал Костя с некоторым облегчением. – Пропадешь – голову оторву.
– Договорились.
У самых ног медленно вскрывался люк. Расходились тяжкие броневые пластины, а за ними НЕ БЫЛО НИЧЕГО. Все та же серая пелена, совершенно непроницаемая, будто к овальному отверстию люка был прижат лоскут плотной ткани.