Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура

Блаватская Татьяна Васильевна

Роль культурных достижений ахейского времени в формировании духовного облика эллинского народа в I тысячелетии становится все более и более ясна. Интересно, что то главное качество, которое характеризует эллинскую цивилизацию I тысячелетия до н. э., а именно — ее более светский характер по сравнению с цивилизациями соседних народов Египта или Месопотамии, не могло возникнуть неожиданно в короткий период после вторжения дорян — оно было, как мы увидим ниже, в полной мере присуще и ахейской культуре. Характерно, что эту особенность мировоззрения ахеян демонстрируют уже одни из самых ранних памятников их монументального искусства — надгробные стелы микенских династов первой половины XVI в. На рельефах этих плит мы видим много изображений человека, совершающего военные или охотничьи подвиги [143] . Столь же красноречивы и изображения на парадных клинках из царских могил Микен и Пилоса — там фигурируют человек, природа и отсутствуют полностью сакральные мотивы.

143

На стеле могилы Альфа (начало XVI в. ?) вырезана сцена нападения быка на охотников (Mylonas, AM, p. 131, fig. 41); рельеф надгробия могилы Гамма представляет защиту быков от нападения львов (ibid., р. 136—137, fig. 45); три хорошо сохранившихся барельефа на надгробиях из могилы V передают сцены, которые обычно толковали как военные поединки или охотничьи сцены (Цунтас, Каро, Эванс). Правда, теперь

Милонас предлагает толковать их как сцены состязаний колесниц над могилой (G. Е. Mylonas. The Figured Mycenaean Stelai. — AJA, 55, 1951, p. 134—147; Sp. Marinatos und ?. Hirmer. Kreta und das Mykenische Hellas. S. 108—109, Abb. 146, 147), но эта гипотеза не представляется нам убедительной.

Рассматривая ахейскую культуру как часть античной культуры, не следует забывать и о других ее связях. Ведь она возникла в результате длительного развития населения юга Балканского полуострова и после обособления всех эллинских племен в ясно очерченную этническую группу. Это обстоятельство требует уделить пристальное внимание тем элементам генетической культурной общности, которые можно найти в культуре ахейцев и их современников, обитателей более северных земель [144] .

144

Ясно выделивший эти элементы общности В. Риджуэй возводил их к кельтскому массиву Центральной Европы (W. Ridgeway. The Early Age of Greece, I. Cambridge, 1901).

Содержание раннегреческой культуры чрезвычайно разнообразно. В интересующий нас период XXIII—XIII вв. были накоплены большие знания в области технологии, как показывают данные о развитии металлургии, земледелия, строительного дела, изготовления тканей, керамики и стекла, кораблестроительства, дорожного дела и других отраслей производства.

Одновременно ширились наблюдения над природой, что позволило грекам заложить основы таких естественных наук, как астрономия, география, медицина. Развитая система арифметических знаков и цифровых обозначений в ахейском письме свидетельствует о становлении математики, об их литературных достижениях можно судить по эпическому наследию. Архитектура, живопись, скульптура, мелкая пластика, художественные ремесла свидетельствуют об интенсивной творческой деятельности ахейских мастеров и художников. Изучение памятников искусства позволяет понять духовную жизнь общества, поскольку этот вид источников содержит в себе не только начала познавательные, но даже и социально-организующие, поскольку ряд разделов искусства служил интересам определенных кругов и общества. Изделия ахейских мастеров позволят определить пути того слияния искусства и техники, которого достигли греки во II тысячелетии. Здесь особенно интересно массовое керамическое, производство.

Одно лишь наличие или отсутствие каких-то явлений культуры отражает определенные особенности ахейского общества. Так, ограниченное распространение письма в ахейской деревне позволяет сделать вывод о большой силе норм обычного права, сохраняемого в устной традиции. С этим обстоятельством следует сравнить устойчивость этических понятий общества, которую демонстрирует ахейский эпос.

Изучение культурной жизни включает в себя и исследование языка ахейской Греции. Ведь структура языка, развитость таких его разделов, как морфология и синтаксис, зависят во многом от общего культурного развития, от сложности тех понятий, в которых выражается опыт всего общества, и от того, как эти категории передаются от одного члена коллектива к другому. Связь культуры и язык несомненно является весьма интересной проблемой, так же как и история ахейского письма.

Многое может дать изучение данных о раннегосударственном праве ахейцев, сменившем давние институты племенного права. К сожалению, столь важный раздел, как семейное право, изучен еще весьма недостаточно.

Анализ ахейской культуры способствует уяснению еще одного сложного вопроса: как осуществлялось достижение соответствия уровня материального и технического прогресса с процессом выработки духовных ценностей на разных отрезках исторического пути ахейцев. Иными словами, какова была связь технического и социального прогресса, чему именно служили технический прогресс [145] и вся организация общественного производства в Греции II тысячелетия. Яркая культура ахейских государств показывает, что в них с успехом использовался богатый опыт, накопленный со времени перехода к производящему хозяйству, имевшего место на Балканском полуострове приблизительно с VII тысячелетия до н. э.

145

Необходимо заметить, что вопрос о поступательном движении общества ахейской Греции еще не привлек к себе достаточного внимания. Это привода иногда к досадным неточностям. Например, в 1965 г. М. Финли высказал мысль: общеизвестно-де, что греки и римляне мало что добавили к всемирным запасам технических сведений (М. J. Finley. Technical Innovation and Economic Progress in the Ancient World. — «The Economic History Review», 2d Ser., Vol. XVIII, N 1, 1965, p. 29—45.). Автор совершенно неосновательно отрывает греков и римлян от их истории в эпохи неолита и бронзы.

Характерная для ахейской культуры большая динамичность свидетельствует, что греческому обществу того времени удавалось достигать значительной степени соответствия материальной и духовной сторон в жизни. Это открывало широкие возможности для роста производительных сил, в том числе и для самого человека. Длительное непрерывное развитие страны во II тысячелетии обеспечило благоприятные условия для совершенствования человека [146] , для ускорения интеллектуального развития, означавшего расширение сознательной деятельности человека и увеличение его потенциала в овладении силами природы. Не только внешнеполитический фактор способствовал быстрому прогрессу раннегреческой культуры [147] , огромное значение имели социальные условия жизни. Изучаемая культура была созданием всех слоев свободного населения, которое широко пользовалось достижениями своего времени. Раннеклассовый характер социальной системы, не создавшей еще застывших рубежей внутри общества, способствовал тому, что сохранялась достаточно сильная общность культуры всего народа. Значение этого феномена, как нам кажется, еще недостаточно подчеркнуто. Между тем благодаря этому обстоятельству вводились в действие огромные резервы творческой энергии народа. Отсюда такой большой сдвиг в эстетическом и интеллектуальном развитии рядового грека на протяжении II тысячелетия, такое углубление понимания им окружающего мира. Памятники искусства ясно показывают, что тогда неуклонно росли эстетические потребности всего народа. Создав культуру, отличающуюся единством, греческий народ придал ей ярко выраженный оптимистический характер. Видимо, новые социальные и экономические явления (например, формирование государственной системы или появление городов и городского хозяйства) не оказывали еще такого подавляющего воздействия на общественное сознание, как это было в восточных монархиях II тысячелетия.

146

Сложная проблема совершенствования самого человека в связи с получением им новой информации недавно поставлена в нашей историографии Н. И. Конрадом, выводы которого представляются нам заслуживающими большого внимания. Весьма интересна его мысль: «Тот или иной общественный строй, устанавливаемый

человеком, формирует и его самого. Знание вырабатывается человеком, но оно само формирует его интеллект» (Н. И. Конрад. Запад и Восток, стр. 497, ср. также стр. 503).

147

Во II тысячелетии Греция не переживала таких завоеваний иноязычных народов, какие выпали на долю Египта (вторжение гиксосов) или Месопотамии (касситское завоевание), оказывавших тормозящее воздействие на развитие этих стран. Конечно, внутри греческого массива иногда вспыхивали ожесточенные внутренние локальные войны (например, завоевания дорян в Средней Греции), но они не имели такого разрушающего действия.

Единство ахейской культуры позволяет говорить о довольно большой свободе пользования достижениями общества массой его сочленов. Указанное обстоятельство нашло свое отражение в такой выдающейся черте ахейской культуры, как ее человечность. С этим полностью согласуется и прикладной характер культурного творчества ахеян, заботливо предусматривающего удобства человека. Быт владельцев дворцов и богатых горожан доставляет яркие свидетельства такой направленности.

Общенародность раннегреческой культуры [148] имела еще одну сторону: уровень требований общества к каждому своему сочлену, будь то земледелец, воин или ремесленник, должен был быть весьма высок, так как суровые условия существования требовали постоянного совершенствования (технических навыков, объема экспериментальных знаний) каждого нового поколения. К этому вопросу мы еще вернемся, здесь же отметим лишь следующее: типичный облик ахейского воина, который запечатлен в десятках произведений искусства XVI—XII вв., свидетельствует об огромной работе, которая затрачивалась тогда боеспособной частью населения для овладения необходимыми профессиональными навыками. Это значит, что при общности мировоззрения в греческом обществе на протяжении II тысячелетия уже обнаруживалась профессиональная разница между различными слоями. Это вело и к дифференциации интеллектуальных навыков, поскольку общество возлагало на разные свои слои задачи разной трудности. Нужно ли говорить о том, что в ту эпоху интеллект искусного рядового воина все же в чем-то уступал интеллекту художников или зодчих, произведения которых выдержали испытание нескольких тысячелетий. Естественно ожидать, что указанный процесс вносил все новые оттенки в практическое разрешение проблемы соотношения культурного прогресса общества в целом и роста специальных знаний отдельных профессиональных групп внутри его. Отмеченные явления способствовали дальнейшему разветвлению системы отношений человека и общества, что сказывалось в конечном итоге на социальной значимости того или иного слоя [149] .

148

Говоря о доступности культуры для всех слоев населения, следует все же помнить, что в рамках изучаемого периода положение менялось. Если на материке в доахейское время еще сохранялись общие нормы племенного быта и культуры, то на некоторых островах, в особенности на Крите, уже в конце III тысячелетия экономическая и социальная дифференциация привела к диспропорции в культурном уровне отдельных слоев. В дальнейшем земли материковой Греции были также охвачены этим процессом, хотя в некоторых областях с труднодоступным рельефом старинные, более простые формы культуры могли удерживаться очень долго. Но даже и с этой оговоркой приходится констатировать, что в XV-XIII вв. по всей Греции — как континентальной, так и островной — эта диспропорция усилилась.

149

Мы уже касались вопроса об особенностях положения ремесленников в ранней Греции (см. Т. В. Блаватская. Ахейская Греция, стр. 92—93).

Изучение культуры 11 тысячелетия требует уделить самое пристальное внимание религиозным воззрениям, которые включали ранние представления греков о системе мироздания — правда, в мифологической форме.

Не менее интересна еще одна сторона религиозной жизни ахейского общества — для его рядового члена общение с богами имело целью обеспечить наилучшие условия личного, а иногда и общественного бытия. Иными словами, источники, характеризующие религиозную деятельность общества, позволяют судить о силе воздействия социальной системы на отдельного человека. Данные же об особо пышных обрядах, исполнявшихся носителями царской власти, проливают свет на развитие социального неравенства в раннеклассовом обществе Греции.

Особого внимания заслуживает культ предков в этом обществе эпохи развитой бронзы. Искусный земледелец и опытный пастух, ахеянин II тысячелетия понимал ценность труда, вложенного его предками в возделываемый им участок земли и нашедшего отражение в устно передаваемом из поколения в поколение своде правил, который возник в результате длительного накопления эмпирических знаний по уходу, кормлению и лечению животных. Активно пользуясь мудростью предков, пахарь и пастух, вероятно, особо почитали тех, в ком видели первоначальных носителей этой мудрости. И хотя до нас дошли лишь свидетельства из области религиозного миропонимания, но данные эти в какой-то мере относятся и к реальной жизни общества. Почитание родоначальников, покровителей и попечителей семей и родов служило вполне материальным целям и задачам и в период складывания раннеклассовых отношений. Конечно, полностью уяснить вопрос о соотношении религиозно-моральных установлений прагреческого первобытнообщинного и раннегосударственного ахейского общества пока еще трудно. Однако об изменении отношения к богам говорит превращение родовых культов в государственные. Мифы и легенды и их отображение в памятниках искусства свидетельствовали об определенном мироощущении греческой народности в XX—XII вв.

Изучение религиозных взглядов ахеян должно пролить свет на весьма остро стоящий в современной историографии вопрос о взаимоотношениях ахейской культуры с культурами соседних стран Юга и Востока, где еще раньше оформились классовая структура и государственность. Решение этой проблемы затрудняют модные среди современных ученых теории об обязательности «воздействий» и «влияний». Однако нельзя забывать о громадных трудностях, иногда чисто технических, стоявших на пути трансплантации идей и изобретений в обществах, разделенных языковыми барьерами и особенно имеющих разные религиозные системы. Ведь всякое новшество извне для человека того времени связано было с поступками, так или иначе воздействовавшими на отношение общины и покровительствующих ей богов. Обращение к чужому опыту было обращением к богам на чужой земле. Человек далекого прошлого особенно ясно ощущал свою зависимость от земли, обработанной и ухоженной многими поколениями его предков. В ахейской Греции удельный вес земледельческой части населения был намного выше, чем, например, в Афинах в V в. до н. э. [150] Поэтому в греческом обществе II тысячелетия были более сильны устои мировоззрения землепашца и тесно с ним связанного ремесленника. Только в особых случаях настоятельная необходимость могла побудить общину отказаться от проверенной практики предков во имя чего-то чужеземного — да и то при условии достаточно гармоничного сочетания нового со старым. Иначе это должно было восприниматься как оскорбление исконных установлений, иными словами — как конфликт с окружающими силами природы, как нарушение системы связей, выработанной и испытанной многовековой практикой общины и всего народа.

150

A. W. Gomme. The Population of Athens in the Fifth and Fourth Centuries В С Oxford, 1933, особенно стр. 47, где автор указывает, что около 430 г. в самом городе обитала приблизительно 1/3 всех граждан государства, а сто лет спустя эта цифра поднялась до 50%.