Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура

Блаватская Татьяна Васильевна

Уровень мастерства, достигнутого тогдашними неолитическими скудельниками, весьма высок как в технологическом, так и в художественном отношении (изящество их изделий не оставляет равнодушным даже современного человека). В качестве примера назови шаровидные сосуды с цилиндрическими шейками и поддонами [219] , найденные в неолитических слоях Лерны в 1957 г. Эти довольно большие вазы (высота одной около 0,19 м, двух других — около 0,21 м) привлекают внимание не только завершенностью своих очертаний, но и какой-то присущей им основательностью и добротностью (табл. 37, е). Уверенность руки скудельника, создавшего эти вазы, обнаруживает в нем работника, обладавшего не только незаурядной личной одаренностью, но и большими специальными навыками.

219

J. L. Caskey. Excavations at Lerna, 1957, p. 138, PI. 37, d—f.

Распространение монохромной протолаковой керамики (неолитический урфирнис) содействовало дальнейшему развитию системы росписи сосудов. Выполненный блестящим протолаком орнамент придавал

вазам особую яркость и расцвеченность [220] . Расписные сосуды этой категории (по Каскею — Neolithic Patterned Ware, later Fine Style) несут широкую ленту линейного орнамента, оставляющего свободным только самую нижнюю часть тулова и поддон вазы. Узоры, нанесенные темными жирными и бледными тонкими линиями, составлены из многочисленных вариантов полос, ромбов, зигзагов. В большом ходу было сетчатое заполнение фигур, обведенных густыми линиями.

220

В. С. Титов отмечает, что если орнамент наносили на фон, уже покрытый урфирнисом, то узор получался черным; если же роспись клали на поверхность натуральной желтой или красной глины, то роспись выходила красноватой (В. С. Титов. Неолит Греции, стр. 36).

При знакомстве со многими сосудами этого типа зритель получал впечатление большого разнообразия декора, хотя составлявшие узоры элементы немногочисленны. Столь значительный эффект не мог быть достигнут человеком, который брался бы за кисть от случая к случаю. Нет сомнения, что уже в изучаемое время нарядную посуду изготовляли люди, особо специализировавшиеся в этом деле: сила художественного воздействия их творений такова, что она обязательно предполагает наличие у мастера каких-то специальных знаний. Конечно, не каждый изготовитель простейшей глиняной утвари мог стать искусным скудельником. По-видимому, лишь особо одаренные от природы мастера могли добиваться таких успехов [221] , и это обеспечивало им возможность преимущественно заниматься скудельным делом в пределах своей общины или даже небольшой области.

221

Сошлемся на еще более ранний пример: шаровидная, без поддона, фессалийская ваза (из Лианоклади) орнаментирована простой красной краской по светлому фону. Ее своеобразный линейный узор, который можно приблизить к очертаниям сплетенной из толстых прядей косы, обладает столь высокой художественной выразительностью (воспроизведение см. P. Demargne. Naissance..., p. 30, fig. 24, см. также p. 437), что не возникает сомнений в изготовлении ее особо искусным скудельником. Вряд ли такой художник только изредка работал кистью.

Отмеченное явление вело на протяжении V—IV тысячелетий к значительным изменениям не только материальных факторов в производстве, но и духовных представлений, связанных с производственной жизнью тогдашнего общества. Нет сомнений в том, что высокоодаренный мастер-скудельник выделялся среди своих соседей-общинников не только потому, что он изготовлял удобную обиходную посуду, но благодаря тому, что был творцом яркой и жизнерадостной керамики [222] , и этот опыт передавал следующему поколению мастеров. Все это делало его особо почитаемым среди соплеменников.

222

В Афинском Национальном музее, в залах, посвященных неолитическим культурам Фессалии, поражает яркость и большая жизнерадостность глиняных изделий, вышедших из рук мастеров тех времен. Какая-то особенная сила присуща орнаменту этих ваз. Добавим, что эти художественные достижения сопровождались высоким подъемом всего скудельного мастерства. Даже простая глиняная посуда имела отличное качество, причем размеры этих сосудов становились уже весьма значительными (например, простые биконические сосуды достигали высоты в 0,80 м).

На протяжении всей эпохи неолита можно заметить растущее стремление тогдашнего земледельческого населения украсить окружавшие человека предметы (орудия труда, оружие, утварь, одежду). Поэтому искусная обработка материалов и создание красивых обиходных предметов ставили мастеров уже в древнейшие периоды развития домашних ремесел в исключительное положение среди других общинников. И дело было не только в индивидуальной способности нести радость современникам, превращая обиходные вещи в художественно исполненные изделия [223] . Отвечая инстинктивному, часто даже неосознанному, стремлению к красоте и гармонии, эти искусники способствовали развитию более тонкого восприятия жизни во всем обществе.

223

Здесь мы не останавливаемся на магическом значении первобытной орнаментации, которая играла большую роль в сознании неолитического человека, о чем подробно писал А. А. Формозов (A.A. Формозов. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками. — ВДИ, 1953, № 1, стр. 193—200).

Попутно заметим, что художественные и эстетические потребности неолитического человека были достаточно разнообразными, и возможно, что мы их недооцениваем. Селяне Греции того времени, будучи особенно тесно связаны с природой, силы которой они все лучше и лучше постигали, имели постоянно перед глазами ландшафты, монументальная красота которых стихийно служила как бы мерилом художественной ценности окружавших человека предметов. Помня это обстоятельство, можно понять тот большой вкус, который обнаруживают многие художественные произведения неолитических жителей юга Балканского полуострова.

Итак, уже во второй половине VI — начале V тысячелетия населявшие Грецию общины насчитывали в своей среде не только земледельцев, но и работников, трудившихся преимущественно над изделиями

из камня, дерева, глины. Эти занятия современные исследователи обычно обозначают общим названием «домашние ремесла». Однако нам представляется совершенно необходимым в свете имеющихся данных выделить некоторые стороны этого общего понятия. Весьма плодотворна мысль В. М. Массона о делении эпохи производящего хозяйства, соответствующей эпохе варварства в схеме Ф. Энгельса — Л. Моргана, на три периода: архаическая экономика, экономика сложившегося земледельческо-скотоводческого хозяйства и период ремесел. Последняя ступень непосредственно предшествует сложению раннеклассового общества [224] . Построенная на материале из стран Ближнего Юга и Востока, эта периодизация представляется весьма полезной для изучения всех вообще обществ эпохи неолита, особенно в последние тысячелетия истории первобытнообщинного строя. Однако нам кажется, что наименование последней ступени следует дополнить определением «общинные». Как показывает изучение греческого неолита, на юге Балканского полуострова период общинных ремесел уходит в далекие времена, видимо, начинаясь где-то в V тысячелетии.

224

В. М. Массон. От возникновения земледелия до сложения раннеклассового общества (этапы культурного и хозяйственного развития по материалам Азиатского материка). — «VII Международный конгресс доисториков и протоисториков. Доклады и сообщения археологов СССР». М., 1966, стр. 150—166; его же. Становление раннеклассового общества на древнем Востоке. — ВИ, 1967, № 5, стр. 82—94.

Складывание общинных ремесел заняло большой отрезок времени. Оно началось, как отмечалось выше, с появления среди общинников особых искусников в изготовлении бытовых предметов. Обособление названной группы в производстве постепенно настолько усиливается, что этот слой внутри сельского населения начинает обозначаться особым термином. Как нам кажется, архаическое название «уметели» лучше всего характеризует представителей данной группы. Расширение уметельства вширь и вглубь пришлось на время наибольшего расцвета общинных установлений в протогреческом племенном мире. Деятельность уметелей разворачивалась в рамках общины, которая пользовалась их искусной работой и способствовала повышению производительности труда своих членов.

Работа уметелей определялась интересами общины, запросами всего коллектива в целом и отдельных его членов. В протогреческом племенном мире это нашло точное выражение в термине «дамиург» («работающий для народа»), которым обозначали труд каждого неземледельца. Появление этого термина было возможно лишь в условиях догосударственного быта ранних греков, в период, когда племя и община были основными общественными силами. Удачно определивший важное явление в жизни общества, этот термин в своем первоначальном значении употреблялся широко во II тысячелетии — сложное ?????-F????? постоянно встречается в гомеровском эпосе в форме ?????F?????. Правда, в записях XIII в. из дворцовых управ Пилоса, Микен и других царств этот термин еще не встречается, вероятно, потому, что в упомянутых документах шла речь о ремесленниках отдельных специальностей. В различных греческих диалектах I тысячелетия до н. э. демиургами именовали и ремесленников вообще и высших должностных лиц [225] .

225

Демиурги известны как магистраты — эпонимы в Ахейском союзе (см. Декрет от 222/21 гг. — SIG3, № 519) и как магистраты с другими функциями в различных полисах Эллады даже в римское время (в Дельфах — SIG3, N 830). Устойчивость этого термина, вероятно, отражает прочность понятия «демос» в политической жизни античной Греции.

Приведенные выше археологические и лингвистические данные пока еще недостаточно освещают те глубокие корни, из которых выросло мощное ремесленное производство раннеклассовой Греции. Ниже мы остановимся лишь на некоторых отраслях, чтобы представить в общих чертах уровень знаний, достигнутый греками во II тысячелетии до н. э. Естественно, мы вовсе не претендуем при этом на исчерпывающую полноту.

Знание металлов пришло в результате огромного опыта обращения с камнем, которое накопило человечество за время неолита. Населявшие Балканский полуостров племена имели в своем распоряжении разнообразные каменные породы, среди которых попадались и самородки металлов. Ярко-желтый блеск самородного золота или разнообразные цвета минералов, содержавших медь [226] , должны были рано привлечь внимание неолитических обитателей Греции. Действительно, из поздненеолитических отложений материковой и островной Греции известны подвески из самородного золота и топоры из такой же меди [227] . Изготовление орудий из металлоносных минералов, возможно, было более широко распространено, чем известно ныне, так как непрочность естественного сырья приводила к быстрому износу подобных изделий.

226

Дж. Чарльз приводит целую таблицу цветов разных медных соединений: малахит — зеленый, азурит — голубой, куприт — красный, халкопирит — золотисто-желтый и т. д. (J. A. Charles. Early Arsenical Bronzes — a Metallurgical View. — AJA, 71, 1967, p. 25).

227

В Фессалии в поздненеолитических отложениях Сескло обнаружены 2 медных топора и вместе с ним 2 золотые подвески: ????????. At ?????????????? ?????????? ???????? ??? ???????. ?th????, 1908, ?. 350, 352. На Крите ниже поздненеолитического пола в Кноссе обнаружен медный топор (Evans. P. of. ?., IV, p. 14, fig. 3). Раскопки поздненеолитического поселения Кефала на Кеосе также обнаружили следы употребления самородной меди (J. L. Caskey. Excavations in Kea, 1963. — «Hesperia», XXXIII, 1964, p. 314sq.). В Фокиде, вблизи Элатейи, в Агиа-Марине, найдены медные наконечники копий или кинжалы (???????, ?. 61. •??. 64).