Грех и чувствительность
Шрифт:
– В этом Сезоне немного скучно. Мне нужно как-то развлекаться.
Герцог ударил кулаком по столу.
– Черт бы тебя побрал, Валентин! Ты знаешь, что он сказал мне? Как он предложил сохранить репутацию мой семьи – и моей сестры – через предложение о барке?
– Мельбурн, ты…
– Я должен был сидеть здесь и слушать все это, потому что никто, проклятие, никто не рассказал мне об этом! Я завербовал тебя, чтобы ты охранял Элинор от неприятностей, а не затем, чтобы ты позволял ей делать все, что вздумается, и скрывал это от меня!
Валентин сидел и
Конечно же, он мог солгать по этому поводу, сказать Себастьяну, что он понятия не имеет, о чем болтает Кобб-Хардинг. Этого было бы достаточно, если бы он был единственной вовлеченной стороной, но с Элинор это дело очень сильно усложнялось. Во-первых, она, вероятно, не станет скрывать правду, а во-вторых, она сочтет выдумку несправедливостью. Все это было задумано ради ее права на некоторую свободу, и притвориться сейчас, что она сидела той ночью в Воксхолле, скромно сложив руки, будет противоречить всему тому, что подразумевалось в ее восстании.
– Деверилл, – заорал Мельбурн, вырвав маркиза из его размышлений, – ты задолжал мне простую услугу. Я совсем не считаю твое поведение соответствующей уплатой долга. Объяснись.
Краткий миг Валентин размышлял над тем, как отреагирует Мельбурн на информацию о том, что вечер, проведенный на суаре [20] у Бельмонта, был наименьшим грехом из всего, что Элинор сделала, и о том, какое неотъемлемое участие принимал маркиз в ее приключениях.
– Я не рассказываю истории, – коротко ответил он. – И сделай свой чертов голос потише. Тебя слышно даже в Париже.
20
Суаре – от франц. Soiree – званый вечер, вечеринка
Мельбурн наклонился над столом, упираясь кулаками в твердую поверхность.
– Не меняй тему. А эту историю ты расскажешь.
– Себастьян, это запутанно. И это не то, что ты думаешь. – На самом деле все гораздо хуже.
– Тогда просвети меня, черт бы все это побрал. Я теряю терпение.
– Кобб-Хардинг обманом заставил ее посетить вечеринку у Бельмонта. Это был маскарад, так что никто не видел ее лица.
Герцог издал приглушенный звук.
– Он предложил описать мне некоторые… детали анатомии Нелл.
Кобб-Хардинг покойник.
– Он опоил ее. Настойкой опия. А затем этот подлец утащил ее в комнату и напал на нее. Я успел как раз вовремя, чтобы предотвратить худшее. Это была не ее вина, Себ.
Мельбурн с минуту оставался там, где был. Наконец он упал обратно в свое кресло.
– А почему ты не поставил меня в известность об этом? Эти новости закончили бы маленькое восстание Нелл несколько недель назад.
– Вот поэтому я и не сказал тебе. – Поэтому, и по той причине, что она умоляла его ничего не говорить. – Это
– Ты подумал. Едва ли ты в том положении, чтобы заниматься этим. Ведь ты не часть этой семьи. Твое вовлечение ограничивается уплатой долга чести.
– Как я припоминаю, была причина, по которой ты завербовал меня на роль ее няньки. Никто из вас не смог бы это сделать. А я мог. Ты приказал обойтись без скандалов, и ни одного скандала не было. Даже Кобб-Хардинг зашел только к тебе. Никто другой ничего не знает.
– Верно. Все, что сейчас есть – это маленький мерзавец, который болтается рядом и пытается выманить у меня деньги или власть, или влияние.
– Нет даже этого. Согласно нашему… соглашению, он должен покинуть Англию через две недели.
– Как удачно для него. Все кончено. Как ты и сказал, Нелл все испортила. Теперь моя очередь. Ей нужно выйти замуж, иметь семью и ответственность. Тогда, осмелюсь сказать, у нее не будет возникать необходимости носиться по городу в поисках скандала.
Валентин рассмеялся. Он не ощущал особенного веселья, но не смог остановить себя.
– Да. Замужняя женщина является невосприимчивой к искушению и скандалу. Ради Бога, Себастьян, как ты думаешь, что я делаю по ночам?
Герцог посмотрел на него.
– Я не собираюсь смотреть на это сквозь пальцы. Кто-то узнает, и кто-то начнет болтать. Эта сплетня слишком заманчива, чтобы пропустить ее. Если Нелл будет замужем, то она будет защищена от самых худших намеков на то, что она является кем-то вроде женщины легкого поведения.
– Она не… – Маркиз сделал вдох. – Она обидится на тебя до конца жизни, если ты сейчас отнимешь у нее право выбирать. Не делай этого.
– Я думал, что ты испытаешь облегчение. Ты же с самого начала не хотел иметь с этим ничего общего.
Господи, он и не хотел, не так ли?
– Это оказалось более… интересным, чем я ожидал.
– Понимаю. Итак, что еще она сделала, о чем ты не потрудился рассказать мне?
Поднявшись, Валентин прошелся к окну и обратно. Он хотел защитить Элинор, как ее поступки, так и причины, стоявшие за ними. Однако, если он сделает это, то Мельбурн поймет, насколько глубоко маркиз оказался вовлеченным в это дело. И что он увлекся не проектом Элинор, а увлекся ею.
– Сделай шаг назад и взгляни на это с ее точки зрения, – предложил он вместо этого.
– Что? Ты говоришь мне о том, что у женщины есть право иметь точку зрения, отличную от той, о которой мы ей говорим?
– Она не просто женщина, она сестра моего друга, – выплюнул Валентин, он был слишком зол и поэтому проигнорировал мудрую часть своего мозга, которая кричала ему о том, чтобы он держал свой рот закрытым. – Она – женщина со своими желаниями и потребностями, и она будет несчастна в любой жизни, которую ты выберешь для нее – особенно сейчас, после того, как она испытала некоторую свободу. Позволь ей найти собственное счастье.