Грех и чувствительность
Шрифт:
Господи, он и не хотел, не так ли?
— Это оказалось более… интересным, чем я ожидал.
— Понимаю. Итак, что еще она сделала, о чем ты не потрудился рассказать мне?
Поднявшись, Валентин прошелся к окну и обратно. Он хотел защитить Элинор, как ее поступки, так и причины, стоявшие за ними. Однако, если он сделает это, то Мельбурн поймет, насколько глубоко маркиз оказался вовлеченным в это дело. И что он увлекся не проектом Элинор, а увлекся ею.
— Сделай шаг назад и взгляни на это с ее точки зрения, — предложил он вместо
— Что? Ты говоришь мне о том, что у женщины есть право иметь точку зрения, отличную от той, о которой мы ей говорим?
— Она не просто женщина, она сестра моего друга, — выплюнул Валентин, он был слишком зол и поэтому проигнорировал мудрую часть своего мозга, которая кричала ему о том, чтобы он держал свой рот закрытым. — Она — женщина со своими желаниями и потребностями, и она будет несчастна в любой жизни, которую ты выберешь для нее — особенно сейчас, после того, как она испытала некоторую свободу. Позволь ей найти собственное счастье.
— Какого дья…
Дверь с шумом распахнулась и Элинор ворвалась в комнату, Закери и Шарлемань следовали за ней по пятам.
— Мы пытались остановить ее, — проговорил Закери, потирая красную отметину на щеке, куда его, очевидно, ударили.
— Вы говорили довольно громко, — добавил Шей злым и напряженным голосом.
Валентин смутно слышал, как герцог приказал всем покинуть комнату, но он не обращал на это никакого внимания. Наоборот, его взгляд был прикован к Элинор, когда она подошла и встала перед ним, упершись руками в бедра, и уставившись на него. Он не смог бы описать словами выражение ее лица, но оно глубоко проникло в его грудь.
— Что ты сделал? — с трудом выговорила она.
Маркиз нахмурился.
— Я не…
— Тебе было поручено приглядывать за мной? — продолжила девушка, слеза сбежала вниз по ее щеке. — Мельбурн велел тебе удерживать меня от неприятностей, и ты согласился делать это?
Милостивый Люцифер.
— Элинор, я…
— Ты был шпионом? — Она сделала дрожащий вздох. — Я думала, что мы были… Я думала, что мы были друзьями.
— Мы и сейчас друзья. Не надо…
Она дала ему пощечину. Удар ошеломил его больше, чем все другое. Не то, чтобы ему никогда раньше не давали пощечин, но это Элинор ударила его. Рефлексивно Валентин схватил ее за запястье, но она вырвала у него руку.
— Как ты посмел, — прошептала она, ее голос дрожал.
— Это не только он, Нелл, — вставил Мельбурн, его голос был удивительно спокойным. — Я попросил его помочь.
— Именно так ты и сделал. Ты не мог доверять мне даже на одну секунду, не так ли? Нелл, вероятно, не сможет заняться поисками того, что для нее исключительно важно. Она непременно попытается устроить какие-нибудь неприятности для семьи, так что лучше пристроить к ней охранника. Это был постыдный поступок с твоей стороны, Мельбурн. — Девушка бросила взгляд на других своих братьев, ее глаза были холодными. — И позор на вас обоих за то, что вы одобрили это.
До
— И позор на тебя за то, что ты согласился на этот фарс, и за то, что ты предпочел не говорить мне о вашем маленьком соглашении. — Слезы душили ее, но она сделала еще один вдох и продолжила: — Я думала, что я свободна, Валентин. Но это оказалось всего лишь еще одной частью плана моих братьев, придуманного, чтобы контролировать мою жизнь. А ты был исполнителем этого плана. После всего того, что ты говорил, и твоих советов…
Маркиз сделал шаг вперед, подняв руку, чтобы стереть слезы с ее щеки.
— Элинор, дай мне шанс объяс…
— Ты прикрывал меня потому, что действительно хотел помочь? Ты на самом деле беспокоился обо мне? Или ты просто пытался отвлечь меня и контролировать меня, чтобы удержать от совершения какого-то поступка, который может испортить тщательно спланированную схему? И если мои братья доверяли тебе, как ты мог вести себя в такой неджентльменской манере по отношению ко мне? Я доверяла тебе. Я полагалась на тебя. Как же ты мог не сказать мне, что тебя «приставили» наблюдать за мной?
Валентину захотелось встряхнуть ее. Но до того как он смог придумать подходящий ответ, Элинор вылетела из кабинета, захлопнув за собой дверь с такой силой, что в окнах задребезжали стекла. Он стиснул кулаки, но не сдвинулся с места. Возможно, это было хорошо, что она не дала ему возможности объяснить свои действия. Он и понятия не имел, как это сделать, не мог объяснить всего даже себе.
— Умоляю тебя, объясни, о чем был этот разговор? — спросил Мельбурн, холодным, требовательным тоном.
— Она не знала, что вы наняли меня быть ее чертовой нянькой, — прорычал Валентин, не уверенный в том, из-за чего он разозлился больше: из-за того, что герцог орал, или из-за того, что он сам не рассказал ей всего. Или, скорее всего, на себя самого, за то, что он позволил вовлечь себя в это дело. Маркиз знал с самого начала, что ввязываться в дела семьи Гриффин было ошибкой.
— Я не имел в виду ее незнание о твоем назначении. Она упомянула некоторое…
— Что за «неджентльменское» поведение ты выказывал по отношению к Нелл? — прервал Шарлемань, схватив Валентина за плечо. — Я предупреждал тебя о том, чтобы ты не расстраивал ее, черт бы все побрал.
Валентин стряхнул его руку, используя весь свой самоконтроль, чтобы сдержаться и не ударить кого-нибудь.
— Вы прервали очень хороший завтрак, — проворчал он, поворачиваясь к двери. — Если не возражаете, я вернусь к нему.
— Я хочу получить ответы, — проговорил Себастьян спокойным голосом.
— Отлично, и я этого хочу, — отрезал Валентин, распахивая дверь.
Шей сделал движение, чтобы отрезать ему путь, но Мельбурн сделал брату знак отойти.
— Пусть он идет. И не возвращайся, Деверилл, до тех пор, пока не сможешь объясниться.