Грехи маленького городка

Джаворовски Кен

– Доктор! – перебила я. Вдова бросила на меня такой взгляд, словно я выхватила у нее изо рта последний кусок десерта.

– Что? – встрепенулся врач. – Что-то срочное?

– Серьезный случай, – сказала я. И не соврала, учитывая, что по моей личной шкале миссис Больные Лодыжки набрала больше трехсот очков.

– Ох, Мириам, прошу прощения, – обратился к вдове доктор Уиллис. Та его не поправила, даром что ее звали Рита-Анна: я собственноручно записывала ее имя в карту. – Продолжайте принимать то, что я вам выписал,

и снова почувствуете себя юной девушкой.

Я кашлянула, чтобы замаскировать смешок, и препроводила врача к кабинету, где маялась дама с лодыжками. Потом извинилась и прошла двадцать футов до стойки регистратуры.

Наша администраторша сказалась больной, поэтому я включила звонок на полную громкость и постоянно прислушивалась. Суббота выдалась довольно сносной, однако своей сменщице я не завидовала. По графику у Полы стояло ночное дежурство, а уж тогда-то тут не будет недостатка в алкашах с черепно-мозговыми травмами от пивных бутылок и в драчунах с заплывшим подбитым глазом, который не удастся открыть еще несколько дней.

Зазвонил городской телефон. Я сдвинула вниз маску и сняла трубку:

– Городская больница Локсбурга.

– У меня во дворе лиса.

Я опешила.

– Вы слышали?

– Это больница, – сказала я. – Позвоните в полицию или в ветслужбу. Может, там вам…

– Не-е, мне как раз вы и нужны.

– Почему?

– Ну потому что я, типа, хочу выйти и погладить ее. А ну как она меня тяпнет? Тогда мне придется ехать в больницу. Вы же открыты, да?

– Давайте лучше постараемся не допустить травмы, хорошо?

– Я ж просто действую… забыл слово, как его… дефективно!

– Сэр, вы выпили?

– Ну да, – ответил мой собеседник таким тоном, будто о подобных вещах даже спрашивать глупо.

– Э-э…

– Погодите, не то слово! Наверное, правильнее сказать «превентивно»?

– Оставьте лису в покое и…

– Черт, она деру дала, – пробормотал он. – Ну ты глянь! Видали, как припустила?

Я не сразу поняла, что он спрашивает всерьез.

– Э-э, – снова протянула я, надеясь дать понять, что разговор пора заканчивать.

– Ну ладно, братан, увидимся в другой раз! – гаркнул мой собеседник и сбросил звонок.

А ведь это был далеко не самый странный звонок месяца. Нам звонили с вопросом, может ли внезапная диарея в День благодарения оказаться симптомом рака печени определенного типа, того самого, о котором рассказывали на этой неделе в телешоу «Сегодня», или требовали сообщить, какую марку аспирина лучше купить и можно ли расплатиться продовольственными талонами: «И отвечайте поживее, я же в очереди стою, в аптеке, чего вы там тормозите!» В таких случаях проще назвать бренд, чем объяснять, почему не следует звонить по такому вопросу в больницу. Вешать трубку тоже не рекомендуется, ведь за этим неизбежно последует повторный звонок (и не лень же людям!) и хамская ругань.

Доктор

Уиллис вышел из смотровой в противоположном конце коридора. Я натянула маску и направилась к нему.

– Келли, ты можешь подобрать миссис… как ее фамилия?

– Мейсон.

– Как?

– Мейсон.

– Я что-то не… – Он сделал движение сперва к своему уху, а затем – к моей маске. Даже в самые удачные дни он почти ничего не слышит, тем более если собеседник в маске. Пришлось стянуть ее вниз, на шею.

– Миссис Мейсон.

– Да, миссис Мейсон. Можешь подобрать компрессионные носки для лодыжек?

– Конечно, – буркнула я.

Несмотря на глухоту, он понял, что у меня за настроение.

– Извини, Келли, я бы и сам этим занялся, но артрит у меня тоже что-то разыгрался.

– Я все сделаю, доктор, – сказала я и похлопала его по плечу, давая понять, что на самом деле не слишком злюсь. Он ведь старается как может, изо всех сил.

Когда я вернулась в смотровую, пациентка уже разулась. Я выудила из выдвижного ящика пару компрессионных носков и, усевшись в кресло на колесиках, подкатила к миссис Больные Лодыжки, а потом похлопала себя по коленям:

– Не могли бы вы положить сюда ногу?

Она попыталась, но горы сдавленной плоти не позволили поднять ногу выше шести дюймов над полом. Я откатила кресло, опустилась на одно колено и стала натягивать ей носок. Пациентка покряхтывала, явно испытывая неудобства, но я хорошо справляюсь с такими процедурами. Оба носка были надеты в рекордно короткое время.

– На всякий случай я дам вам запасную пару: скорее всего, она понадобится. Вы должны носить их по крайней мере…

– Доктор мне объяснил, – перебила она. – И что ноги нужно держать повыше.

– Совершенно верно.

Я встала, вернулась к выдвинутому ящику, достала еще одну пару носков и повернулась к пациентке.

– Вы попали в автомобильную катастрофу? – вдруг спросила она.

И коснулась своей верхней губы. Можно подумать, я и без того не понимаю, о чем речь. Можно подумать, я не живу с этим каждый божий день с момента появления на свет.

Но все-таки пациентке удалось слегка меня ошеломить, поэтому я не сразу ответила. И прокляла себя за то, что не вернула на место маску.

Когда живешь с уродством, забыть о нем невозможно. Напоминания каждый раз смотрят из зеркала в ванной, оживают, когда прикасаешься к своему лицу, неизменно читаются во взглядах незнакомцев, которые разглядывают тебя, стараясь делать это незаметно.

Уродство видят все, но крайне редко о нем заговаривают. Вообще-то люди – существа отстойные, но тут надо отдать им должное: им не хочется выглядеть грубыми.

– Нет, – ответила я. – Это врожденная черепно-лицевая патология. Сложный случай заячьей губы и волчьей пасти. Шрам остался после одной из операций.