Греховный поцелуй

Ридли Эрика

– Я не могу. К тому же у вас нет оснований гневаться. Разве вы не просите меня сделать то же самое в отношении других?

– Я… предположим, это так.

На мгновение желудок Гэвина будто обожгло, но желание избежать виселицы было сильнее раскаяния.

– Так вы согласны? Вы поможете мне доказать мою невиновность в обмен на временную свободу?

– Нет. – Она сжала руки под грудью. – Если речь идет об условиях, то я согласна на неограниченную свободу в обмен на мою помощь.

– Мистер Пембертон – ваш законный опекун, – напомнил ей Гэвин. – Я

не могу держать вас здесь вечно.

– Я и не хочу оставаться в обществе самовлюбленного эгоистичного шантажиста дольше, чем это будет необходимо, – произнесла она. – Как только я выполню наши условия, я хотела бы получить деньги, чтобы купить билет на почтовую карету и уехать, куда мне вздумается.

Гэвин смотрел в упор на разгневанную молодую женщину по другую сторону разделявшего их письменного стола, удивленный тем, что она застала его врасплох и поставила в тупик своим ответом. Конечно, у нее не было желания оставаться здесь. Она хотела покинуть его. Навсегда. Как и все остальные. Как он мог вообразить что-то иное?

И он кивнул.

– Вполне справедливо, – заметил он тихо. – Но я не настолько жесток, чтобы отправлять вас в почтовой карете. Я дам вам коляску, а если вы ее не примете, то по крайней мере позвольте нанять для вас экипаж, куда бы вы ни собирались ехать. И вам понадобятся деньги на первое время, пока вы… не встанете на ноги.

Пока он смотрел на нее, вся кровь его заледенела. Самым обычным источником доходов для молодой девушки, оказавшейся в одиночестве на улице, была работа лежа на спине, а не стоя на ногах. Что за человек был ее отчим, если она добровольно была готова принять такую жизнь, вместо того чтобы вернуться домой?

Мисс Пембертон, сраженная, сдалась и проговорила:

– Если только последствия моей работы на вас не доконают меня.

Ее слова мгновенно вызвали в его памяти ее образ: бледное лицо и бездыханное тело – после ужасного эксперимента в комнате Хедерингтона. Роуз как раз явилась, чтобы помочь, а Эванджелина… Она упала на пол как подкошенная. Гэвин сглотнул. Он не имел понятия, насколько серьезным может быть подобное состояние. Неужели он просит ее рискнуть жизнью ради его спасения?

Она поднялась с места и направилась через комнату к двери.

– Постойте, – окликнул он.

Она остановилась, не оборачиваясь.

– Вы так и не сказали, зачем разыскивали меня сегодня утром.

Она посмотрела на него через плечо.

– Как ни смешно это прозвучит, я приходила извиниться.

Он встал, направился было к ней, но остановился:

– За что?

– За свою роль в интриге леди Стентон. Я приходила сказать вам, что с самого начала была против и никогда не собиралась компрометировать вас, если бы застала со Сьюзен. И что я согласилась помогать им от отчаяния и была счастлива, что мне не пришлось следовать этому плану, потому что использовать свои видения для того, чтобы шпионить или обманывать, я считаю бесчестным и от души презираю это. Теперь я понимаю, что мое извинение было бы излишним, потому что вы скроены из того же материала, что и мой отчим

или леди Стентон. Хотя при соприкосновении с вами меня не посетили видения, в будущем я предпочла бы, чтобы вы держали свои руки подальше. Всего хорошего.

На этот раз Гэвин не пытался ее остановить, когда она направилась к двери.

Глава 16

Эванджелина в ярости ворвалась в крыло, где располагались гостевые спальни.

Что было в ней такое, если она привлекала внимание надменных, агрессивных, самовлюбленных мужчин? Неужели она производила впечатление существа, которое так легко запугать? Отчим двадцать лет пытался добиться ее послушания, но безуспешно. Если бы он действовал словом, а не кулаками, это имело бы больший успех.

И мистер Лайонкрофт не лучше. Он не стал просить ее помочь доказать его невиновность. Нет, такие люди не просят об услуге. Они приказывают, требуют. Вымогают согласие. Как и леди Стентон – существо, исполненное злой воли, гораздо худшее, чем она предполагала. Эта старая карга написала отчиму всего лишь потому, что она не смогла помочь ей скомпрометировать Лайонкрофта и Сьюзен. Но она не святая, она не умеет творить чудеса. Возможно, и разрешить загадку убийства лорда Хедерингтона окажется ей не под силу, но она должна попытаться, и чем скорее, тем лучше.

Мысль о том, что Нейл Пембертон может приехать лично, чтобы забрать ее из Блэкберри-Мэнора, ошеломила ее, и холод пронизал ее до костей. Может быть, ей следует упаковать свои вещи? Впрочем, какие вещи? У нее ведь ничего нет. Надо немедленно уехать!

Но… как?… Уйти пешком? Без еды, одежды и денег? Чтобы погибнуть от голода где-нибудь на улице? Или жить в каком-нибудь уголке коттеджа Пембертона и подвергаться побоям?

Она не желала ничего подобного. Ей надо было разрешить тайну убийства сегодня же, принять деньги от мистера Лайонкрофта и с рассветом скрыться из глаз.

Повернув ручку двери, Эванджелина ворвалась в комнату. Леди Стентон вскочила с кресла перед зеркалом. Горничная леди со щеткой для волос в руке вздрогнула, когда неожиданно в зеркале появилось лицо Эванджелины.

– Как вы смеете являться без разрешения?

Голос леди Стентон раскатился по комнате как осколки стекла.

Эванджелина сделала шаг вперед.

– Как вы смеете писать письма моему отчиму?

– Вы не проявили интереса к моему плану. И какая после этого от вас польза?

– Какая польза? Я бы предпочла чистить картофель в чулане, пока вы не вернетесь в Стентон-Хаус. Я пришла к вам за помощью. В поисках убежища! В поисках…

– Хотите сказать, ради милостыни. Вне всякого сомнения, при первом же взгляде на Лайонкрофта вы решили, что его карманы глубже моих. Это так. Только вам здесь ничего не светит. Вы его не получите. Каким бы он ни был, он принадлежит к нашему классу, а вы нет. Вы оборванка, как и ваша мать. Она всегда походила на цыганку.

– Оставьте мою мать в покое. Она была намного лучше, чем вы. Вам никогда не суждено стать такой.