Греховный поцелуй
Шрифт:
– Носовой платок? – спросила она, стараясь преодолеть пульсирующую боль в висках.
Видя испуганное лицо горничной, Эванджелина кивнула.
– Ты уронила его возле бюро, где читала письмо.
– Когда я читала… – начала девушка, но тотчас же замолчала, не закончив фразы, и уставилась на нее.
– Ты плакала, – сказала Эванджелина извиняющимся тоном, понимая, что девушка никому не хотела показывать свою тайную боль. – Ты держала кипу грязного белья под мышкой, и носовой платок выпал у тебя, когда ты запихивала
Горничная окинула комнату непонимающим взглядом, а потом, пятясь, выскочила за дверь и бросилась бежать по коридору.
Эванджелина прижала к вискам дрожащие пальцы, и в мозгу у нее начался ураган. Обычно ей удавалось ослабить головную боль, умерив интенсивность своих видений. Почему она решила помочь горничной? Чтобы восстановить зыбкое ощущение реальности? Или доказать себе, что у нее есть цель более высокая, чем роль марионетки леди Стентон?
«Никогда не доверяй людям из высшего общества», – наставляла ее мать.
Было бы разумно не доверять и их слугам. По крайней мере до тех пор, пока у нее не появилось бы возможности лучше ознакомиться с ситуацией.
Прежде чем ее снова отвлекли, она оглядела покрытую пятнами обивку кресла. Новое явление оказалось Сьюзен в очках, вошедшей в комнату из коридора.
– Вот и вы, – сказала Сьюзен, будто Эванджелина могла находиться где-нибудь в другом месте. – А я гадала, куда вы подевались.
– Да, я здесь, – ответила Эванджелина, стараясь изгнать из затылка и шеи ощущение напряжения и потирая их сведенными судорогой пальцами. – Хотя предпочла бы здесь не быть.
– Две недели – это все. И с этим ничего не поделаешь. – Сьюзен пристально посмотрела на нее: – У вас болит голова?
– Очень болит, – призналась Эванджелина, подумав при этом, что Сьюзен не заслуживает ее откровенности, после того как они с матерью солгали ей, обманом увезли и теперь ожидают, что она заманит для них убийцу в западню.
– Как вам ваша комната? – спросила она Сьюзен вежливо в надежде сменить тему.
– О! Ужасная! – бодро ответила та, оглядывая комнату Эванджелины. – Почти такая же мрачная, как эта. Тоже без окон. Украшена намалеванными на потолке уродливыми младенцами с непропорционально маленькими ручками и ножками и несоразмерно большими головами, и все обито красной тканью.
Она оперлась бедром о ближайший к ней столбик кровати и провела пальцем по свирепо ухмыляющемуся рту тролля.
– Послушайте! Думаю, на свете не было мужчины, больше нуждающегося в жене, чем Лайонкиллер! Первое, что я сделаю, продам этот гигантский мавзолей. А если он не позволит, то уж по крайней мере у меня во всех комнатах будут окна. И потом, эти настенные подсвечники!
Эванджелина встала, переставила свое кресло так, чтобы сидеть лицом к своей гостье, и снова заняла свое место.
– Итак, – начала она медленно, не зная, как и что ответить на заявление Сьюзен. –
Сьюзен безрадостно рассмеялась:
– Хочу ли я? Боюсь, что это наименьшее из зол. Я предпочла бы выйти замуж за титулованного, но могла бы сделать и нечто худшее, чем выйти за убийцу.
– Могли бы? – эхом отозвалась Эванджелина, все еще растирая шею. – Как это?
– Ну, например, остаться дома с матерью. – В глазах Сьюзен зажглись искры злорадства. – Скорее я вышла бы замуж за трубочиста, чем обрекла себя на подобное существование.
Эванджелина вцепилась в подлокотники своего кресла:
– Не можете же вы потворствовать…
– Нет-нет! Я говорю это просто из спортивного интереса. А теперь мы…
Их разговор был прерван дробным стуком в дверь, и Сьюзен не успела закончить рассказ. Она оторвалась от столба кровати, подскочила к двери и повернула ручку, будто эта комната принадлежала ей, а не Эванджелине.
– О! Добрый вечер, матушка. Я как раз всласть и довольно грубо посплетничала, пользуясь вашим отсутствием.
– Дерзкая и наглая девчонка! – холодно вымолвила леди Стентон, врываясь в комнату и не удостаивая дочь взглядом. – Мисс Пембертон, – сказала она Эванджелине, – я здесь для того, чтобы обсудить стратегию.
– Урра! – закричала Сьюзен и захлопнула дверь за матерью. – Как мне нравится разрабатывать стратегии!
Леди Стентон не обратила на это внимания.
– Вы имеете в виду по отношению к мистеру Лайонкрофту? – спросила Эванджелина, поднимаясь, чтобы предложить леди Стентон единственное кресло.
– Конечно.
Леди Стентон опустилась на подушку, и лицо ее было при этом брюзгливым.
– Начинаем сегодня вечером. А теперь… как по-вашему, что может наивернейшим образом подвигнуть мужчину на то, чтобы он сделал предложение?
– Любовь? – предположила Эванджелина.
– Деньги? – произнесла Сьюзен.
– Скандал, – сказала леди Стентон. – Хотя деньги могут быть очень серьезным аргументом. Простейший способ заставить мужчину призадуматься и почесать в затылке – это поставить его в двусмысленную ситуацию.
– Я не хочу, чтобы он меня обесчестил, – вырвалось у Сьюзен. – Во всяком случае, пока мы не обвенчаемся.
Леди Стентон сжала губы:
– Я имею в виду – чтобы он тебя скомпрометировал, а не обесчестил. Может быть, поцелуй?
– Никаких поцелуев!
– Или объятие…
– Никаких объятий!
– Или даже просто оказаться вместе с ним в комнате, и чтобы вас застали вдвоем.
Успешно проигнорировав гневные выкрики дочери, леди Стентон кивнула Эванджелине.
– Это ваша задача. Конечно, вы должны выглядеть потрясенной и возмущенной, а джентльмен будет вынужден тут же сделать предложение. Иного выхода у него не будет.