Грешник
Шрифт:
— Калпепер, — наконец сказал Коул, и я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам от того, как он это произнес. — Я собираюсь открыть глаза.
— Нет, ты этого не сделаешь, — я положила кусочек ему в рот.
Он пожевал пирог некоторое время прежде, чем проглотил. Последовал громкий вздох.
— Пока не открывай, это еще не все, — сказала я. — Вердикт?
— Мммм.
— Готов к следующему?
— Он шоколадный?
Это был шоколадно-карамельный пирог с хрустящей корочкой и морской солью. Это была самая лучшая еда, если вы были в нужном
— Практически да.
— Только небольшой кусочек, — предупредил он.
— Хорошо. Я не очень-то и хочу делиться им с тобой, в любом случае.
Он послушно открыл рот, и я дала ему маленький кусочек карамели-политой-шоколадом. Я напомнила:
— Глаза все еще закрыты.
Вкушая шоколад, он застонал еще громче.
— Этот, — сказал он, — будет тем, которым я с радостью позволю убить себя. Глаза все еще закрыты?
— Да, — сказала я. — Открой рот.
Я снова заставила его ждать, пока рассматривала линии его скул, его подбородок и брови, все это было настолько целеустремленным, и ослепительным, и уместным в этом сгустке целеустремленности и ослепительности. Затем я наклонилась через стол и поцеловала его отрытый рот. На вкус он все еще был как карамель. Я услышала, как он замычал, звук вибрировал на моих губах, а потом он положил свою руку мне на шею и поцеловал в ответ, ревностно и уверенно.
Мое сердце готово было разорваться от переполнявших чувств. Ему не было знакомо, каково это — качать кровь, а не лед.
Я села на место. Коул вытер помаду салфеткой. Я ждала, пока мой пульс вернется в норму.
Я сказала:
— Также, у меня есть это.
Я кинула ему футболку с пирогом-убийцей.
Коул застонал в третий раз, как будто этот вкус был его любимым. Он потерся щекой о футболку. Затем он взял вилку и съел свой пирог в два укуса.
Я ела свой дольше, во-первых, потому, что жевала, а, во-вторых, потому, что исследовала его новый телефон, пока ела. Я открывала всевозможные приложения, все они были на имя Коула.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я стала твоим онлайном?
Коул улыбнулся. Своей настоящей улыбкой.
— Я доверяю тебе.
Глава 18
КОУЛ •
К тому времени, как я добрался до студии со свитой операторов, я уже отправил музыкальные концепции Джереми и Лейле и продумал, какой должна быть серия. Я понял, что, до тех пор, пока я делал их интересными, Бейби не попытается сделать что-то неприятное.
Сайт www.sharpt33th.com работал таким образом: каждый «сезон» длился шесть недель, и, в большинстве, было шесть-девять серий, которые могут появиться в любое время. Это не казалось самым логическим способом выпуска шоу, но так было до того, как я прибыл, и я полагал, что шоу будет работать таким образом и после того, как я уйду. Бейби получила мощную аудиторию при помощи приложения «SharpT33th» для разный девайсов, и эти зрители была вознаграждены за свою преданность тем, что первыми узнавали о новых нерегулярных сериях. Идея была в том, что, когда объект разрушений Бейби делал что-то гениальное, это незамедлительно выкладывали в Интернет, и если ты пользовался
Эти дополнительные эпизоды обычно появлялись, когда ее объект опускался на дно.
Я не собирался этого делать.
Студия звукозаписи, тесная, серая и бездушная, была непривычной для меня, но хорошо знакома Лейле, которая, когда мы приехали, пожала руку звукооператору и сразу полезла искать чайный гриб в холодильнике. Джоан и Ти притаились со своими камерами.
— Привет, чел, — сказал звукооператор. Я — Данте. Как оно?
Мы с Джереми обменялись взглядами.
— Бывало и лучше, — ответил я. — Сколько у нас времени?
Что Лейла, что Данте выглядели оскорбленными тем, что разговор сразу пошел о делах, но правда была такова: студии делали меня беспокойным. Я не говорил, что мне там не нравилось; просто, когда я занимаюсь музыкой, всегда наступает дедлайн. Не имело значения, сколько времени было у «Наркотики»; в конце всегда получался новый альбом, втиснутый в определенное количество часов, проведенных в студии, до того, как мне было назначено снова возвращаться в тур. Времени никогда не хватало на то, чтобы сделать песни такими, как я хотел. Ничто никогда не выливалось в катастрофу, но было близко. Достаточно близко, чтобы я никогда не забыл, каковы были ставки.
Также, в студии было жутко холодно. Как системный тест для моих натянутых волчьих нервов.
— Вы хотите, это, ну типа, ознакомиться с оборудованием? — спросил Данте. — Я имею в виду…
— Чего я хотел бы, — сказал я, — так это положить свою аппаратуру, и чтобы те двое там начали подключаться к вашему оборудованию, пока ты открываешь свою страницу в Википедии, чтобы я мог понять, с кем ты уже записывался и увидеть, станем мы лучшими друзьями или смертельными врагами в конце сессии.
Данте посмотрел на меня. Лейла посмотрела на меня. Камеры посмотрели на меня. Джереми поставил свой кейс на пол и открыл защелки, чтобы достать свой бас.
Никто не двигался.
Джереми поднял взгляд. Он любезно и очень удивленно произнес:
— Оу. Вы не знали? Коул не говорит по пустякам.
Иногда я мог быть мудаком. Иногда мне было плевать.
Все принялись делать то, что я сказал.
— Также, — добавил я, — можно ли сделать это место более теплым? Я не чувствую свои чертовы пальцы.
Джереми встал и поправил ремень своей бас-гитары. Он сыграл монотонный риф и остановился, чтобы настроить.
— Прямо как в старые времена.
— Почти, — сказал я. Я не говорил о Викторе, но думал об этом. Мои глаза были устремлены на Лейлу, пока она возилась с барабанной установкой.
— Какую из тех штук мы делаем? — спросил Джереми. Он имел в виду файлы, которые я отправил. — Я побаловался с некоторыми из них.
— Какие ты прочувствовал?
Джереми взглянул на камеры. Они в ответ взглянули на меня. Он спросил низким, повседневным голосом: