Грешники, которыми мы стали

Хариан Сара

– Любопытство взяло верх, – продолжает Таннер. – Я подумал, что почтовый ящик – это начало испытания, и чем больше я думал об этом, тем больше хотел увидеть то, что было за его пределами. Валери и Джас были против. Туннель привел меня прямо к подножию холма, и живые изгороди стали переплетаться между собой.

– Как будто Передовой Центр не хотел, чтобы ты возвращался. – Я роюсь в шкафу и нахожу немного крекеров и рыбных консервов, передавая ему. – Ешь.

– Я в порядке. Я не хочу есть.

– Проклятье, Таннер. Ешь, прежде чем я заставлю тебя

съесть это.

Он вздыхает и садится на кровать, положив еду перед собой.

– Это то, о чем я тоже думал, что Передовой Центр не хотел, чтобы я возвращался. Во всяком случае, я блуждал сам по себе с тех пор, как потерял всех. Я... гм... – Он высыпает крекеры из пакета себе в руку. – Я проходил испытание.

– Как все прошло? – тон, которым спрашивает Кейси, звучит так, будто он спрашивает о бейсболе, и какая– то больная часть меня хочет рассмеяться. Вместо этого я ударяю его по плечу.

– Не так уж плохо, – говорит Таннер. – Я же не мертв, не так ли?

– Что случилось, если ты не возражаешь, что я спрашиваю? – говорю я.

Он размазывает рыбный паштет по сухому печенью.

– Довольно долго шел. Пытался заставить себя двигаться, искать озеро, чтобы найти воду. В конечном итоге я нашел свой спусковой крючок в лесу.

– Спусковой крючок? – спрашиваю я.

– Удочка. Вещь, которая запустила мой тест. Я много думал об этом и после твоей истории, и после испытания Валери с куклой я вспоминал, что было раньше с нашей первой ночи здесь.

– Когда Салем и Эрити умерли, – вмешивается Кейси.

– Да. И хотя расплывчато, я помню, что Салем сказал что– то конкретное о бутылке ликера в шкафу, как он вспомнил о «хороших временах и плохой карме». Очевидно, что это напомнило ему о преступлении.

– А Эрити? – спрашивает Кейси.

– Нож, – отвечаю я. – Помнишь? Джас сказала, что она узнала его, как будто это ее собственный.

– В любом случае, у меня было два теста.

– Два?

Таннер кивает головой.

– Тот же спусковой крючок. Я был идиотом и наткнулся на него второй раз. Иллюзия немного отличалась, хотя такая же страшная. Но я сделал это. Я выжил.

Кейси протягивает мне одежду, и Таннер отворачивается, когда я надеваю ее, хотя мне все равно, на самом деле. Я размышляю вслух:

– Таким образом, эти тесты, это, гм, переживание наших преступлений начались с объектов. Объект связан с нашим преступлением. И они вызывают иллюзии?

– Как они могут их вызывать? – спрашивает Кейси.

– Откуда я знаю? – говорю я резко. – Почему мертвые люди появляются?

– Иллюзии, – говорит Таннер.

– Иллюзии, которые могут швырять лопаты, – добавляет Кейси.

Иллюзии, которые могут убить.

– Но эти вещи не могут быть в нашем сознании, – говорю я. – Если бы мы были галлюцинациями, то другие не могли бы видеть их.

Таннер поправляет свои очки.

– Я не

знаю. У меня нет ответа для тебя. Короче говоря, я жив. Всего лишь я подумал, что собираюсь упасть в обморок от голода, прежде чем рюкзак, полный сухого пайка, буквально упал с деревьев.

Только потом я замечаю ремни на его плечах. Кейси и я случайно наткнулись на убежище, когда у нас не осталось надежды.

 Такое чувство, что это место знает.

– Как ты нашел коттедж? – спрашивает Кейси.

– Мой лучший друг привел меня сюда. Сумасшествие, да?

– Нас привела мама Кейси, – говорю я. – Эта тюрьма не так бессердечна.

– По крайней мере, это место показывает тебе, куда идти, когда не хочет, чтобы ты умер.

– Или когда с тобой покончено, – говорит Кейси.

Это напомнило мне.

– Смерть Стеллы.

Выражение лица Таннера аналогично тому, что было у него, когда мы рассказали ему о смерти Блейза.

– Я предполагаю, что она не была настолько невинна, – добавляю я, потому что, если будет сказано еще что– нибудь, это напомнит мне о том, что я пыталась забыть.

Он качает головой, но ничего не говорит. Он усердно обдумывает то, что я ему сказала.

Мы заканчиваем разговор. Солнце опускается за горизонт, так что Кейси и я отдаем нашу кровать, чтобы Таннер поспал. Мы садимся на крыльцо, одеяло обернуто вокруг наших плеч. Холмы раскрашены в различные цвета.

Это не какой– то трюк моего разума, что я видела Меган, которая умирает передо мной. Или то, что отец Кейси вернулся к жизни. Являются ли эти тесты той или иной формой наказания?

Это справедливо, что каждый из нас проходит через эту пытку.

Даже тем из нас, у которых чиста душа, нужно напоминать, что то, что мы делали до сих пор, по своей сути непростительно. Те люди, которые могли бы когда– нибудь полностью простить меня, находятся здесь, в Передовом Центре, потому что заслуживают прощения.

Я кладу голову на плечо Кейси, и он целует мои волосы. Затем, через некоторое время, он говорит:

– Я снова вижу эти вещи.

– Разве не все мы, – говорю я.

Он выпрямляется.

– Ох, дерьмо.

На холмах что– то странно мерцает. Рябью отражается солнце. Когда я щурюсь, то замечаю, что все деревья накренились вперед под каким– то весом.

Вода. Вода течет через холмы.

Не дождевая вода, которая вызывает оползень через несколько часов. Это медленное наводнение, ленивое цунами. Я проклинаю все, когда вода скользит к подножию гор и собирается там, простираясь к нам и нашему маленькому коттеджу, отказываясь замедляться.