Грешники
Шрифт:
Я стреляю в него наигранно рассерженным взглядом, и пока он отвлекается, успеваю стащить из его ведерка горсть попокорна.
Сегодня мы впервые почти официально вышли в свет. То есть — решили сходить в кино.
На вечерний сеанс и я чуть не прыгала от восторга, когда оказалось, что Стас взял билеты не на новый блокбастер, от которых я давно ворочу нос, а на какой-то камерный показ «Крестного отца». Может, конечно, я сильно притягиваю за уши, но есть что-то символическое в том, что мы пошли именно на этот фильм.
В маленьком
— Спасибо, что помог. Я бы без тебя не справилась.
— Ну а для чего еще нужен мужик? — Он спокойно, без пафоса, без сальных шуточек о долгах, просто пожимает плечами и запускает свою лапищу в мой попокорн.
Звучит так уверенно, как будто этого мужчину воспитали в отрыве от цивилизации в племени каких-нибудь викингов, где знать не знают о том, что «женщина должна сама решать все свои проблемы».
Я быстро, чтобы не брякнуть какую-то романтическую чушь, поворачиваюсь к экрану.
Как раз вовремя гаснет свет и по полотну плывут первые кадры.
Прямо наслаждение смотреть старое отличное кино с «потертостями» пленки.
Весь сеанс мы так и воруем друг у друга попокрн, хоть это просто игра — он у нас одинаковый, классический без всяких наполнителей. Стас любит фыркать на неполезные ароматизиаторы и лишний сахар. Кажется, я как никогда близка к тому, чтобы примкнуть к клану ЗОЖников.
После фильма выходим из кинотеатра прямо под медленный разлапистый снегопад.
Стас на машине, но я предлагаю погулять, потому что несмотря на мороз, ветра нет и в этой части Москвы на удивление тихо и почти безлюдно.
— Давай селфи сделаем? — предлагаю я, и сама же удивляюсь этому внезапному порыву.
Прикрываю глаза, воображая, что услышу в ответ. Мужчины же терпеть это не могут, типа, телячьи нежности и инстаграмные похвастушки. Хотя у меня и в мыслях не было куда-то их выставлять.
Пока я пытаюсь героически подготовится к шквалу критики, Великан уже закидывает свою здоровенную ручищу мне на плечо, притягивает под подмышку и успевает сделать пару снимков, пока я фыркаю и пытаюсь убрать с лица упавшие пряди волос.
— По-моему, ты похожа на суриката, — говорит он, нарочно задирая телефон повыше, чтобы я не видела готовый результат. Дотянуться я все равно не смогу, даже со стремянкой.
Господи, здоровенный мужик!
Почти два метра харизмы, непробиваемой уверенности и абсолютно нормальной самооценки.
Так и хочется сказать — экспертиза показала, что потерпевший абсолютно психически здоров, не имеет детских травм и годится для серьезных отношений.
— Удали это немедленно, — злюсь я, когда Стас, наконец, показывает мне фотки. — Я похожа на мерзкого суриката.
Он демонстративно прячет телефон в карман, берет меня за руку, и мы идем дальше
Пьем горячий шоколад из больших картонных стаканчиков.
Съедаем по большому и душистому куску кальцоне.
— Сто лет не ходила на свидания, — говорю я, когда мы, набродившись по морозу и почти превратившись в двух снеговиков, забираемся в машину.
— Ну и как? — Стас настраивает климат-контроль, и в салоне сразу становится комфортно тепло. — Дашь поцеловать в щеку на прощанье?
Я откидываюсь на спинку, укладываю голову так, чтобы смотреть на Великана под комфортным углом.
Он немного удивленно приподнимает правую бровь, из-за чего его лицо становится еще лучше, чем у любой крутой мужской фотомодели. Только оно грубоватое, с острыми скулами и очень выразительной ямочкой на подбородке. И даже тонковатые губы его совсем не портят.
— Я старался, Отвертка. — Стас делает вид, что собирается торговаться до последнего. — Заслужил хотя бы подергать тебя за косичку. Обещаю быть очень осторожным.
— Поехали к тебе, — говорю шепотом, и немного стыжусь своего притихшего дрожащего голоса.
Мне кажется, все выдает мои намерения с головой.
И вроде взрослая, и это не первый мужчина в моей жизни, а почему-то от страха губы дрожат, как у сопливой девчонки.
Но даже тут мой Великан просто великолепен — улыбается, тянется ко мне через сиденье, мимолетно чмокает в нос и сам пристегивает ремень безопасности. Никаких пошлых шуток и сальных ухмылок. Уверена, что если я вдруг передумаю — он не будет корчить обиженку, а спокойно даст мне еще столько времени, сколько будет нужно.
«Если хочешь приручить птицу — не запирай клетку».
Не уверена, что это моя личная мысль, а не чья-то цитата, но я чувствую себя птицей, которую с самого начала никогда не сажали под замок, но всегда гостеприимно ждали.
На этот раз мы притягиваемся друг к другу еще в кабинке лифта.
Стас держит на локте и свою куртку, и мое шубку, но ему хватает и одной руки, чтобы крепко обнять меня за талию, прижимая к себе так сильно, что мой живот приятно пульсирует от того, как идеально совпадают наши тела.
Мне нравится с ним целоваться. Так сильно нравится, что сама обхватываю его лицо руками и жадно прижимаюсь губами к его рту, позволяю воровать свое дыхание и остатки сопротивления.
Мы стучимся зубами, потому что ближе и теснее уже просто невозможно.
Из лифта — торопливым рваным шагом, и я пару раз выразительно наступаю Стасу на ноги. Он подхватывает меня, поднимает, проносит последние метры, и я сама лезу в карман его джинсов, где он всегда носит ключи.
Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы открыть дверь, но Стас буквально придавливает собой к двери, ладонью нахально поглаживая бедро. Я прикусываю губу, сдерживая стон, когда он кладет руку мне на живот, приподнимая мой зад к своему паху.