Грешные дела

Томас Райннон

Широкиедорогиузамкаосвещалисьфонарями,похожиминаглазасверкающиев темноте. Не магия, она это знала, но странная сила позволяла огню быть ярким и смелым.Таже сила, что укрепила этот развалившийся прежде город. Здания взбирались друг на друга, проникая в темноту; верёвки с развевающейся одеждой были натянуты от окна кокну.Даже в этот поздний час город наполнился людьми, которые останавливались у рыночных прилавков, опирались о стены, чтобы разговаривать и смеяться, спешили по своим делам. Запах пищи наполнил воздух, отрываясьотокон,доносясьотмагазинов,мимокоторыхонапроходила.

Один торговец

перехватил её взгляд и закричал:

–  Ткань! Красивая ткань из Эки! – он поднял красный материал. Слишком жёсткий и блестящий, чтобы быть качественным. Лысина торговца была освещена лампой, а ткань мерцала в тусклом свете. – На вес золота, но я могу отрезать немножко для такой милой дели. Две серебряные монетки! Ничего не может быть справедливее.

–  Не слушайте его! – кричали со всех сторон женщины. Одна подняла другой отрез ткани, зелёный и прозрачный. – Он покупает ткань в Алиссайнии и обманывает всех.Ноэта,этатканьихВанхельма!Какдраконийглаз!

–  Не нужно, - она поспешила прочь, уставившись в землю. Брусчатка на земле была покрыта пылью. Камни стирались. Кто-то шёл в нескольких футахотнеё.

–  Подвинься,девочка!

Что-то застучало, и она дёрнулась в сторону. Лошадь галопом промчалась мимо, таща карету со стальными стержнями и сверкающей каймой. Она была почти квадратная, бронзовая, с лампами спереди и сзади. Человек то и дело хватался за вожжи.

Колёса скользили по дороге, швыряя пыль Авроре в лицо. Она отступила назад, закашлявшись, а после повернулась и нырнула на боковуюулицу,подальшеоттолпы. Тут не было рынка, только распахнутые окна с влажным бельём,ну,и люди у стен. Не осталось и следаотлеса, который был здесь сто лет назад, но на некоторых подоконниках стояли ящики со цветами и растениями. Зелень на фоне камня и пыли. Аврора повернула раз, второй,когдадвигалась вниз посклону,следуя по кривой улице, пока та не сузилась до такой степени, что онамоглапротянуть руки и одновременно коснуться обеих стен. Из раскрытых окон до нее долетали голоса, смех, болтовня, случайные крики.КогдаАврора бросилавзглядчерез плечо,могла

увидеть лишь верхушки замковых башен.

Несколько человек ходило вокруг невзрачного здания в переулке. "Танцующий единорог" – вещала вывеска. Аврора сомневалась, что настоящие единороги были жирными и неуклюжими, как на картине. Принцесса услышала женский голос, скользящий по ветру, и остановилась. Она пела, её голос то поднимался, то опускался со вздохом. Звук, казалось, скользил по коже Авроры, мягкий и нежный, словно шёлк.

Она прежде слышала только исполнителей на торжествах, и еще ребёнком неуклюже играла на арфе, но она никогда не слышала ничего такого сладкого и естественного.

Музыка замерла в воздухе, дёрнулась и заполнилась пустотой, с которой проснулась Аврора. Оназаглянулав дверь и увидела толпу людей, которые двигались, разговаривали, смеялись и танцевали. Болтовня заставила её замереть, оглядеться,нотутбылостольколюдей,чтоеёнезамечали.Онамоглазайти,ощутитьмузыку,и никто бы неузнал.

Она опустила голову и вошла.

Комната была неудобной, потолок - низким, в воздухе чувствовался дым. Фонари

висели по бокам, раскачивались с шагами толпы, бросая тень накомнату.Из мебели было лишь несколько порванных кресел и стульев разных цветов и размеров, стоявших, безо всякого смысла,всюду,кроме сцены,гдетанцевали люди. А люди… Они заполнили каждый дюйм, говорили, играли в игры, танцевали, переговаривались на огромном количестве языков. Несколько таких же молодых, как иАврора,стоялиубара,исуетились,смеялисьишутили,допиваясвоинапитки.

На сцене в дальнемуглувысокая девушка играла на странном инструменте из дерева и струн. У нее был отстранённый взгляд, длинные чёрные волосы прикрывали ледяныеглазаи светло-коричневуюкожу.Половина лица была затенена, линиискулзаострялись тенями далёких фонарей. Она покачивалась и пела, зажмурившись из-за жара комнаты. Музыка смешалась с желанием, но Аврора немоглаего прочувствовать, тоска сжимала её. Она сделала несколько шагов к девушке, лавируя между столами, позволяя этому месту коснутьсяеё.

–  Аврора, - её имя вырвалось из толпы так громко, словно его сказали в рупор. Перед нею возникла пожилая женщина, говорившая с мужчиной, возможно, мужем. У неё был громкий голос и подвижные руки, сопровождавшие жестами каждое слово. – Эточудо, чудо!– воскликнула она. –Чудо!Я сказала Морин, да, ей, что незабудуэтот день! Ни я, ни она, да! Не думала, что на моёмвеку…- она остановилась и посмотрела наАврору. Улыбкабыла беззубой, но приветственной. – Я могу помочь,дорогая?

–  О,- сердце Авроры забилось, и жархлынулк щёкам. –Нет.Простите.

–  Нестоит,дорогая. Садись, если хочешь. Мы говорили оцеремонии.

–  Церемонии?

–  Принцесса. – добавила женщина, словно Аврора сошла с ума. – Спящая красавица.Тынемогланевидеть!

Желудок Авроры сжался.

–  Я пропустила… - прошепталаона.

–  Пропустила?

Аврора неуклюже кивнула. Она хотела спросить женщину об этом, узнать каждуюдеталь,поделитьсямыслямиопринцессе,нослованесорвалосьсязыка.

–  Молодые люди… - женщина сказала своему возможномужу.– Я ждала это всю жизнь, а молодёжьпропускает.Тристан! – Парень, убиравший стол в нескольких шагахотнеё, поднялвзгляд.– Я нашла тебедруга!

У парня были неряшливые каштановые волосы и ленивая улыбка, словно он наслаждался немой шуткой. Он подошёл к ним, держа поднос с кружками.

–  Друга,Долорес?

–  Кто-то,ктоизбавиттебяотэтогодурацкогоугрюмоговзгляда!

–  Не угрюмого, аглубокого.

–  Глубина–глупость,если спросишь. Это не для тебя, - женщина покачала головой. – Не понимаю, как можно постоянно быть несчастным. Но не волнуйся. Я нашла единственного человека в Петрихоре, если не во всей Алиссайнии, который пропустилшоу…Посочувствуйте другдругу,или пожалуйтесь, что там любит молодёжь.

Он смотрел на Аврору, улыбка немного задержалась, словно что-то в ней зацепило его. Аврора заставила себя посмотреть ему в глаза, сердце колотилось. Его улыбка вновь расцвела, и он кивнул.