Грешные души
Шрифт:
Ифе же понятия не имела, какие мысли тревожили Кейфла. Ведь она утопала в собственных. «Не хочу, чтобы он отпускал меня», – думала она.
Девушка неуверенно скользнула рукой по плечу принца. По подушечкам пальцев прошло приятное покалывание, а в груди появилась странная лёгкость. Юноша аккуратно посадил её на плащ. Аментет поспешно спрятала глаза. Всё, что она испытывала, было непонятным, незнакомым и странным.
«Нужно разобраться с чувствами. Понять… Иначе кому-то будет больно». Инстинктивная мудрость была Ифе помощником. Она не позволяла совершать
Кейфл и Атсу сидели у маленького костерка, который развёл вор, а Ифе ворочалась с боку на бок на плаще. Несмотря на долгий и тяжёлый путь, целительный сон не приходил.
– Мы так не дойдём, – сказал Атсу, буравя взглядом огонь.
– Может, когда Сет появится, то поможет, – с явным недовольством предположил Кейфл.
– Вряд ли он станет использовать божественные силы, чтобы вы не натёрли ноги. Да и с артефактом для хека он не захочет расстаться для такого. Как и ты.
Атсу холодно посмотрел на Кейфла.
– Атсу…
– Отстань, принц.
– От моих извинений тебе не станет лучше, но я всё равно скажу их. Мне жаль. Вы все пошли во дворец за мной. Смерть твоих подопечных – моя вина.
– Я бы очень хотел, чтоб так оно и было. Тогда я просто убил бы тебя, успокоив душу. Но нет. Виновный есть лишь один. Шемеи, – вор выплюнул имя вторичной жены с такой ненавистью, что Ифе невольно поёжилась.
Слегка покачнувшись, Атсу поднялся на ноги, показывая, что разговор окончен.
– Я раздобуду воды.
– Только будь осторожен, – попросила аментет.
– Не волнуйся. Красть не стану. В пустыне свои правила. И водой принято делиться, если её в избытке.
Мужчина направился в сторону путников, расположившихся неподалёку.
Когда он отошёл достаточно далеко, Ифе внимательно посмотрела на Кейфла. В свете костра его лицо казалось не более бледным, чем обычно, но загнанное выражение в глазах выдавало принца. «Всю дорогу он старался вести себя как ни в чём не бывало. Словно ничего не произошло. Но он убил собственного брата…»
Девушка набралась смелости задать вопрос, который мучал её уже давно. В конце концов, теперь это касалось их всех.
– Кейфл, я вынуждена спросить…
– Понимаю. Даже знаю, о чём ты хочешь знать, – не дал ей договорить принц. – Почему я убил его? Почему меня не остановила даже смерть? И страх перед небытием?
Девушка кивнула, чувствуя, как похолодели руки.
– Ты был сам не свой. Говорил так, будто тебя заставили.
– В этот раз так и было. В моей голове звучал голос. Он говорил такие… Правильные слова. Убеждал так мягко. Шелестел, как песок.
«Шелестящий голос?.. Я тоже слышала его», – Ифе вспомнила кошмар в храме Сета и шёпот в пустыне. Но прервать рассказ Кейфла не решилась.
– Возможно, это был мой собственный безумный разум. На самом деле это неважно. Ведь именно моя рука пролила кровь Никаура.
– Если тебя подговорили, если голос был чем-то вроде заклятия хека, то твоя вина мала.
– Я тоже так думал, – горько усмехнулся принц. – Весь путь сегодня я не чувствовал
Он растёр руки. Как будто на них всё ещё была кровь.
– Это ложь. Ведь когда я впервые захотел Никауру смерти, никакие голоса в голове мне не являлись.
«Она имеет право знать, – думал принц. – Только бы не увидеть на её лице ненависти. Презрения».
Девушка стряхнула песок с края плаща и жестом пригласила хекау сесть рядом с ней. Он не сдвинулся с места. Лишь начал свой рассказ, смотря на Ифе сквозь пламя костра.
– Мать Никаура умерла при родах. Она была первичной женой фараона, и он любил её больше жизни. Тогда у Хафура не было ни одной наложницы. Он и помыслить не мог о том, чтобы быть с кем-то, кроме супруги. Когда её не стало, фараон оказался перед выбором – поставить под угрозу свою власть, ограничившись одним наследником, или найти новую жену.
Ифе была удивлена. Ей сложно было представить влюблённого Хафура. Сложно поверить, что и у него было сердце.
– Гор обязал фараона продолжить род. Бог верил в преемственность власти и не хотел искать нового наместника в случае смерти Хафура и Никаура. Он даже попросил свою возлюбленную Хатхор [17] вдохнуть в сердце фараона любовь к новой женщине.
Голос Кейфла стал жёстче.
– Это была твоя мать?.. – тихо спросила Ифе.
– Да. Она прибыла из далёких земель в купеческом караване. Торговала специями и травами на базаре. Фараон увидел её случайно. Поразился красоте чужестранки, но даже не думал брать её во дворец. Зато Хатхор, ухватившись за восхищение в мыслях Хафура, внушила ему болезненную любовь.
17
Хатхор – богиня любви и материнства.
– Но ведь она милосердная богиня! Покровительница любви!
– Милосердная богиня тоже может совершать ошибки. К тому же мысли богов сложно предугадать, – Кейфл покачал головой.
Он не хотел оправдывать богов. Но за долгие годы во дворце привык оказывать им уважение.
– Хафур влюбился. До безумия. А чужестранка всем сердцем любила другого, и на неё сила Хатхор не могла подействовать. Думаю, моя мать вообще верила в иных богов, которым не было места под солнцем Та-Кемет.
– Но фараон всё равно забрал её во дворец, – поняла Ифе.
Кейфл кивнул, обхватывая голову руками.
– Женой он сделать её не мог. Чужестранка постоянно пыталась сбежать, вела себя как дикарка. Поэтому он запер её, назначив первой наложницей. И вскоре родился я.
Ифе в ужасе прижала ладонь ко рту. Она не могла даже представить, что должна была испытывать женщина, с которой так поступили.
– Мне кажется, мама меня любила, – на один короткий миг голос Кейфла стал более высоким, даже детским. – Я почти не помню её. Только отголоски прикосновений, отрывки колыбельных, что она пела на незнакомом языке.