Грешные намерения
Шрифт:
Он умолк, Смолл молча поменял тазик с водой. Темперанс сполоснула тряпочку, вода была так горяча, что руки у нее покраснели. Она прижала к ране горячую салфетку, но Кэр, казалось, этого даже не заметил.
— Что вы ей говорили?
— Мм… — произнес он, не открывая глаз. Она наклонилась еще ниже, глядя на его нос, на твердый, почти жестоко очерченный рот.
Она почувствовала, как сжалось сердце. — Кэр!
— Что? — полуоткрыв глаза, с раздражением произнес он.
— Что же вы сказали Аннализе?
Он
— Она ходила за мной, шпионила, но она была намного моложе меня. И я всегда это знал. А она брала меня за руку, даже когда я запрещал ей. Я говорил, чтобы она не трогала меня. Но ее прикосновение никогда не вызывало боли… никогда…
Темперанс протянула руку и сделала то, чего никогда бы не сделала, будь он в здравом уме и сознании. Она осторожно отвела с его лба прядь прекрасных, белых, как серебро, волос. Они были мягкими, почти шелковистыми на ощупь.
— И что же вы ей сказали?
Его сапфировые глаза неожиданно широко распахнулись, они казались ясными и спокойными, как в тот день, накануне нападения.
— Я сказал ей, чтобы она ушла, и она ушла. А вскоре заболела и умерла. Ей было пять, а мне десять. Не приписывайте мне романтическую добродетель, миссис Дьюз. Я ею не обладаю.
Она не отрывала от него взгляда, ей хотелось возразить ему, хотелось утешить маленького мальчика, который когда-то давно потерял сестренку. Но она лишь выпрямилась и убрала руку с его волос.
— Я собираюсь промыть вашу рану крепким спиртом. Будет очень больно.
— Ничего, — с почти приятной улыбкой ответил он.
И она с помощью Смолла проделала эту ужасную операцию. Она промыла рану, высушила ее и снова наложила повязку, все это время сознавая, какую мучительную боль испытывает он. Когда Темперанс закончила, лорд Кэр тяжело дышал и был уже без сознания. Смолл выглядел растрепанным, а Темперанс боролась со сном.
— По крайней мере, хоть это сделано, — шепотом сказала она, преодолевая усталость и помогая камердинеру убрать запачканные вещи.
— Спасибо вам, мадам, — сказал маленький камердинер. — Не знаю, что бы мы без вас делали.
— Он доставляет много хлопот?
— Да, уж, мэм, — горячо признался слуга. — Вы не желаете, чтобы я приказал горничным приготовить для вас комнату?
— Мне надо вернуться домой. — Темперанс смотрела на лорда Кэра. Лицо его было по-прежнему красным, и лоб, который она уже вытирала, снова покрылся потом.
— Если вы позволите сказать, мэм, — обратился к ней Смолл. — Он станет спрашивать о вас ночью, да и в любом случае уже слишком поздно леди выезжать из дома одной.
— Да, в самом деле, — тихо согласилась она.
— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили что-нибудь и принесли поднос сюда, — сказал Смолл.
— Спасибо, — ответила она, и камердинер выскользнул за дверь. Темперанс
Когда Темперанс в очередной раз проснулась, камин почти догорал. Комнату освещала одинокая оплывшая свеча, стоявшая на столике у кровати. Темперанс немного потянулась, морщась от боли в шее и плечах после сна в такой неудобной позе, потом взглянула на кровать. И почему-то не удивилась, увидев блестящие синие глаза, наблюдавшие за ней.
— Какой же он был, — тихо спросил лорд Кэр, — этот ваш идеальный муж?
Темперанс понимала, что ей не следует отвечать, вопрос был слишком личный, но почему-то здесь глубокой ночью это казалось разумным и правильным.
— Он был высоким, с темными волосами, — прошептала она, вспоминая лицо из далекого прошлого. Когда-то оно было таким знакомым, а теперь стало каким-то расплывчатым. Она закрыла глаза и сосредоточилась. — У него были красивые темно-карие глаза. А на подбородке был шрам, еще с детства, и у него была особая манера сгибать пальцы и жестикулировать во время разговора, это казалось мне элегантным. Он был очень умный, очень порядочный и очень добрый.
— Как скучно, — сказал Кэр. — Похоже, он был педантом.
— Не был.
— Он смешил вас? — тихим, хрипловатым после сна или от боли голосом спросил он. — А шептал ли он вам на ушко такие вещи, от которых вы краснели? Его прикосновение вызывало в вас дрожь?
Она резко перевела дыхание от его грубых, слишком личных вопросов.
Но он продолжал, уже своим невероятно звучным голосом:
— Таяли ли вы от желания под его взглядом?
— Прекратите! — воскликнула она, ее голос громко прозвучал в этой комнате. — Пожалуйста, прекратите.
Кэр лишь смотрел на нее все понимающим взглядом, как будто знал, что она тает от желания — но не от воспоминаний о своем муже под его взглядом.
— Он был хорошим человеком, чудесным человеком, я не заслуживала его.
Лорд Кэр закрыл глаза, и Темперанс показалось, что он заснул. Но затем он тихо сказал:
— Я никогда не был женат, но думаю, это ужасно, что супруга надо заслужить.
Она отвернулась. Этот разговор вызывал боль в груди и погружал в мрачную меланхолию ум.
— Вы были в него влюблены? — спросил лорд Кэр. — В этого вашего мужа, которого не заслужили?
И потому ли, что она все еще была во власти сна, или из-за странной интимной близости, создаваемой полутьмой, Темперанс честно призналась:
— Нет, я любила его, но никогда не была в него влюблена.
Неожиданно, как-то сразу, в комнате стало светлее, и Темперанс поняла, что во время их разговора взошло солнце.
— Наступил новый день, — тупо заметила она.