Грешные намерения
Шрифт:
Она раскрыла губы навстречу ему, ей хотелось ощутить его вкус, хотелось его почувствовать, не испытывая вины за этот единственный раз. И Кэр ласкал и дразнил ее своим языком, вкус которого она ощущала, как и вкус всего его тела. Ей хотелось стянуть с его плеч камзол, сорвать рубашку и снова ощутить его гладкую кожу. Взять в губы его сосок и облизать его.
Боже, она теряет рассудок, самообладание и приличия. Она снова хотела почувствовать свободу, свободу от страшных мыслей или воспоминаний. Ей хотелось родиться заново, чистой и безгрешной.
— Проклятие! — со стоном вырвалось у лорда Кэра, и он оторвался от ее губ.
— О! — Она забыла о ране на его плече. — Простите, я причинила вам боль.
Темперанс протянула к нему руку, не зная, чем помочь, может быть, только пожалеть его.
Но он покачал головой, капли пота выступили над его верхней губой.
— Да не расстраивайтесь так, миссис Дьюз.
— Вам надо сесть, — сказала Темперанс.
— Не суетитесь, — раздраженно, но слабо проворчал он. Какое-то темное пятно выступило на плече его камзола.
Темперанс охватил страх. Его лицо слишком сильно покраснело, а тело пылало жаром.
Она старалась говорить спокойно. По опыту знала, что джентльмены не любят признаваться в своей слабости.
— Я… я чувствую, что страшно устала. Вы не станете возражать, если мы уйдем отсюда?
К ее радости, он не стал сопротивляться. Лорд Кэр даже выпрямился и предложил Темперанс руку. Он провел ее обратно в музыкальную комнату. Там с излишней неторопливостью пробрался через толпу гостей, останавливаясь перекинуться несколькими словами с некоторыми джентльменами, и только затем принес хозяйке свои извинения за ранний отъезд. Все это время Темперанс с тревогой наблюдала за ним, видя пот, катившийся со лба. Когда она забирала свою шаль, Кэр всей тяжестью навалился на нее. Она даже испугалась, не потерял ли он сознание.
— Скажите кучеру, чтобы он ехал в дом лорда Кэра, — велела она лакею, который помогал лорду Кэру сесть в карету. — Да скажите, чтобы поторопился.
— Да, мэм, — ответил лакей и закрыл дверцу.
— Какая драма, миссис Дьюз, — с трудом произнес лорд Кэр. Его голова покачивалась на спинке сиденья. — А вы не хотите вернуться в ваш приют?
— Я думаю, будет лучше, если мы как можно быстрее отвезем вас домой.
— Вы слишком беспокоитесь.
— Да, — согласилась Темперанс, когда карета завернула за угол. — Да, слишком.
Она прикусила губу. Потому что вопреки спокойному тону Темперанс понимала, что опасения вполне оправданны. Она очень боялась, что в рану лорда Кэра попала инфекция.
А от заражения крови человек может умереть.
Глава 7
Когда Мег это сказала, все находившиеся в комнате так и ахнули.
— Глупости! — возмутился король. — Народ меня любит. Мне все это говорят.
Мег пожала плечами.
— Простите, ваше величество, но они вам лгут. Вас,
Глаза у короля сузились,
— Я докажу тебе, мой народ меня любит, и когда я докажу это, твоя голова будет украшать ворота моего замка. А пока посиди в моей темнице.
Король махнул рукой, и Мег уволокли прочь…
Инфекция могла убить человека за несколько дней или даже часов, если рана сильно загноилась.
Темперанс не могла избавиться от этой страшной мысли все время, пока карета лорда Кэра катилась по улицам Лондона. Темперанс даже не знала, где он жил и как долго им предстоит ехать, часы или несколько минут? Может быть, ей следовало настоять, чтобы он остался в доме Бекинхоллов, несмотря на желание Кэра скрыть болезнь.
— Что-то вы притихли, миссис Дьюз, — медленно произнес он. — Клянусь, это заставляет меня волноваться, что еще вы придумали вашими пуританскими мозгами?
— Меня только беспокоит, скоро ли мы приедем к вам домой?
Он повернул голову, прищурившись, посмотрел в окно на мелькающие ночные огоньки. Затем снова закрыл глаза.
— Я не могу определить, где мы. На полпути к Бату, вот все, что я могу предположить. Но не волнуйтесь, мой кучер совершенно лишен чувства юмора. Он благополучно доставит нас домой.
— Конечно.
— А танцевать вы тоже любите? — неожиданно спросил он.
«Он что, бредит?»
— Я не танцую.
— Естественно, — пробормотал он. — Мученики танцуют только на крестах. Меня удивляет, что вы позволили себе получить такое невинное удовольствие, как фортепианная музыка.
— В молодости у меня был спинет, — рассеянно сказала она. Наверное, они уже недалеко?
— И вы играли.
— Да. — Она вдруг вспомнила ощущение гладких прохладных клавишей под своими пальцами. И чистую радость музыки. Это время казалось теперь таким безгрешным и далеким. Он лениво приоткрыл глаза.
— Но больше не играете?
— Я продала спинет после смерти мужа. — Темперанс подождала, пока он снова сделает едкое замечание о Бенджамине.
— Почему?
Этот вопрос настолько удивил ее, что она повернулась к Кэру. Он смотрел на нее из-под прикрытых век, и даже в тусклом свете кареты было видно, как блестят его синие глаза.
— Что почему?
— Почему вы продали пианино, если вы им так дорожили? Вы боялись доставить себе небольшое удовольствие? Или была еще какая-то причина?
Темперанс сжала лежавшие на коленях руки, но ответила спокойно, ибо ответ был полуправдой.
— Нам нужны были деньги, чтобы содержать дом.
— Не сомневаюсь, — сказал Кэр, — но не думаю, что вы поэтому продали спинет. Вы любите наказывать себя.
— Как вы недоброжелательны. — Она отвернулась, чувствуя, как краснеет. Только бы он этого не заметил в полутьме кареты…
— Однако вы не отрицаете это обвинение. — Карету встряхнуло, и он застонал.