Грешные намерения
Шрифт:
— Что?
— Сильнее.
— Вот так?
О, какое блаженство! Ее бедра приподнялись сами собой. Она кивнула.
В тишине ее маленькой комнаты слышались лишь ее прерывистое дыхание и негромкие звуки соприкосновения его руки с ее плотью. Ее веки отяжелели, и требовалась геркулесова сила, чтобы не дать им закрыться. Она вся горела, из тела исходил жар, ее охватывало наслаждение.
Господи Боже, она никогда не чувствовала себя такой развратной. Она дрожала в его объятиях, ноги подгибались. А
— Темперанс, — прошептал он, — ты нужна мне. Ты нужна мне сейчас.
Он поднял ее и посадил как тряпичную куклу. Ибо было совершенно очевидно, что она больше не могла двигаться сама.
Он поднялся, не выпуская ее из рук и, поменяв положение, положил ее на большое кресло так, что она лежала на самом краю, а ноги оставались на полу. Он откинул голову и выгнулся, как будто от невыносимой боли. Как будто был готов взорваться.
— О Боже! — простонал он. — Я не могу… я не могу. Он яростно набросился на нее, толкая в глубь кресла, прижимая ее ноги к своей груди, не оставляя никакого выбора, никакой возможности защититься от него.
Но она не очень и хотела защищаться.
Волны наслаждения, одна задругой накатывали на нее, заглушая все другие чувства. Она только смутно сознавала, что он наконец полностью овладел ею. Он держал ее на руках, изливаясь в нее.
Казалось, он не мог насытиться ею, ему не хотелось отрываться от нее. Но он был всего лишь человеком. Он покачнулся, но сумел осторожно опустить ее в кресло и положил голову рядом с ее головой.
— Темперанс, — шептал он, такой большой, тяжелый и насытившийся ею. — Темперанс.
Она смотрела на потолок своей крошечной гостиной и думала, что нужно найти слова и рассказать ему, что он для нее значит. Она знала, что потеряет его, если не выскажет эти слова, как бы это ни было больно и трудно. Она стояла на перекрестке, и не принять решение значило потерять все. Завтра. Завтра она найдет свою дорогу.
А сегодня Темперанс просто закрыла глаза.
На следующее утро Темперанс проснулась рано, она лежала в постели, глядя в потолок своей одинокой спаленки. Вставать не хотелось. Ее спаленка была почти под самой крышей. Так высоко в доме были расположены только три комнаты — ее, Уинтера и Нелл. Во время дождя в углу спаленки протекал потолок. Зимой Темперанс в ней мерзла, а летом страдала от жары.
Господи, иногда она так жалела, что не может просто взять и улететь куда-нибудь. Возможно, поэтому она и вступила в эти опасные отношения с Кэром, рискуя не только забеременеть и родить незаконнорожденного ребенка, но и погубить свою душу. Он был искушением, перед которым она не могла устоять. После всех этих лет борьбы со своей натурой Темперанс, в конце концов, осталась с нерешенной проблемой. Возможно, эта борьба никогда не оканчивалась победой.
В соседней комнатке послышался какой-то удар. Темперанс встала.
В комнате Уинтера что-то упало.
Дверь в его комнату, конечно, была закрыта, поэтому Темперанс постучала:
— Братец?
Никто не отозвался.
Она постучала громче, и когда по-прежнему из комнаты не донеслось ни звука, Темперанс сжала кулак и забарабанила в дверь.
— Уинтер! С тобой все в порядке?
Она подергала ручку, но дверь была заперта. Его спальня была единственной комнатой в доме, где Уинтер мог найти драгоценное одиночество. Темперанс уже начала думать, как сломать дверь, когда она неожиданно распахнулась.
— Все хорошо. — В дверях стоял Уинтер, но вопреки его успокаивающим словам по его бледному лицу текла кровь из раны на лбу, и он стоял, покачиваясь.
Темперанс обхватила брата за талию, чтобы он не упал.
— Что с тобой случилось?
Он поднес руку к лицу и, казалось, очень удивился, увидев на пальцах кровь.
— Я… я, кажется, упал.
Его неуверенный тон еще больше напугал Темперанс.
— Ты не знаешь?
— Нет, кажется… — Уинтер замолчал и оглядел маленькую, как келья, комнату. — Наверное, мне надо сесть.
Темперанс помогла ему сесть на кровать, в комнатке не было места даже для стула, затем с тревогой оглядела брата.
— А ты не болен? Когда ты в последний раз ел? Темперанс попыталась положить руку ему на лоб, но Уинтер с несвойственным ему раздражением оттолкнул ее.
— Я совершенно здоров; я просто…
— Упал и не знаешь почему? — рассердилась она. — А что ты ел вчера за обедом?
Он задумался.
— Ах, Уинтер! Ты вообще что-нибудь ел?
— Какой-то суп, кажется, — сказал он, избегая ее взгляда. Темперанс вздохнула. Уинтер так и не научился как следует врать.
— Подожди здесь, я принесу какой-нибудь завтрак и перевяжу тебя.
— Но школа, — с беспокойством сказал он. — Мне нужно вести уроки.
— Нет. — Она снова толкнула его на кровать, ибо он снова пытался встать. — Школа на один день может закрыться.
— Мы потеряем плату за обучение, — сказал Уинтер. Он прав. Если школа не откроется, то ученики не будут оплачивать этот день.
— Но мы же можем позволить себе эту потерю? Уинтер покачал головой, его бледное лицо было белее подушки.
— Мы истратили почти все деньги, которые дал нам лорд Кэр.
— Что? — удивилась Темперанс.
— Мы были должны мяснику и булочнику, — шепотом ответил он. — А в прошлом ноябре мы не заплатили сапожнику за башмаки для наших мальчишек.
Она оглядела комнатку, но принимать решения было некому.
— У нас все будет хорошо. Только не пытайся встать. Обещай мне, Уинтер.