Гретель и тьма
Шрифт:
– Ну хорошо, Лили. Что вы предлагаете? – Йозеф задумался, как он будет лечить Лили после того, как вернется его семья. Ей нельзя будет здесь оставаться. Может, снимет для нее квартирку в приличном месте, с молодой служанкой – только что из провинции и не слишком догадливую, – чтобы за ней приглядывать. Посещения именитого врача не должны никому давать поводов трепать языками. Он облизнул губы. Как и в случае с Бертой, тут может быть польза от курса массажа.
– Мы должны его убить, пока он не слишком вырос.
– Именно. – Йозеф сморгнул и перефразировал сказанное: – Он сейчас маленький, с ваших
– Нет, – ответила Лили с легким раздражением. – Как мальчик.
Он вытаращился на нее.
– В смысле – чудовище размером с мальчика? Или оно само — мальчик? – Мысли у него заметались. Имеем дело с агрессивным братом, а не с отцом? Такие случаи известны.
– Он сейчас мальчик, – резко сказала она.
– Разумеется. А имя у него есть? – уточнил Йозеф, желая узнать, изменились ли подробности ее истории.
– Я вам уже говорила. Его зовут Ади.
– Да, верно. – Йозеф кивнул, поглядывая в свои записи. Если чудовище – брат, уменьшительно-ласкательное имя вполне подходило. – А остальное имя у него какое? – Он поднял взгляд, надеясь, что Лили так выдаст свою фамилию. – Ну же, Лили, у него должна быть фамилия.
– Герр Вольф.
– Герр Вольф? Это его настоящее имя?
– Да, – ответила Лили и слегка свела брови.
– Славно.
В Вене и предместьях было много семей с фамилией
Вольф. Йозеф с изумлением вспомнил композитора Хуго Вольфа41; поговаривали, что он страдает умственной неустойчивостью. Нет, не только. Этот человек настаивал на собственной госпитализации; ходили слухи, что у него сифилитическая невменяемость.
– Нет, – сказала она через мгновенье, прерывая эту нить расследования. – Не так. Я вспомнила. Его настоящее имя Грофац42.
– А. – Тоже похоже на кличку. – Есть ли другие?
– Некоторые зовут его Маниту. Это злой дух.
Йозеф отложил ручку.
– Как он вам навредил, Лили? – спросил он тихо. В ответ она принялась напевать знакомый фрагмент мелодии и двигать пальцами в такт.
– Вы уже забрали музыкальную шкатулку?
– Что, простите?
– «Стелла», да? Для Маргареты.
– Нет… да, точно, она пока еще в гравировке. – Он уставился на Лили в растерянности. Все делалось по секрету. Сюрпризом. – Кто вам рассказал?
– «G’schichten aus dem Wienerwald».
– Но… – Йозеф резко умолк. «Сказки Венского леса»43. Точно. Часовщик проболтался. Об этом подумаем позже. – Вы рассказывали мне о чудовище.
– Нет. Нам надо обсудить, как мы будем его убивать.
– Прекрасно.
– Забить кого-нибудь до смерти – это недолго. – Лили замерла, потому что Йозеф непроизвольно охнул, затем продолжила: – Шмяк-шмяк. Но нужны очень большие и тяжелые сапоги. – Она глянула на свои крошечные ступни.
– Лили!
– Да? – У Лили на лице возникло такое милое изумление, что Йозеф с трудом поверил в услышанное.
– Лили, вам же не доводилось видеть ничего столь кошмарного? Такого не может быть в нормальной жизни.
– Правда?
– Сейчас мирное время, дорогая моя. – Она
Она ушла, а Йозеф записал предложенный ею метод убийства ее обидчика. Такие кровожадные замыслы могли возникнуть только от чтения скандальных романов. Ей не мешало бы резко сократить материал для чтения. Это, в свою очередь, предполагало, что ему предстоит участвовать в будущей жизни Лили, и он провел некоторое время, воображая, как будет навещать ее в маленькой квартире где-нибудь у Рингштрассе. Придется проявить осторожность: по Ринг ежедневно прогуливался Зигмунд, да и Матильде больше не стоит давать козырей в руки. Имея это в виду, необходимо как следует вести записи. Йозеф заполнил ручку чернилами, промокнул перо и, постукивая колпачком по зубам, из последних сил старался не грызть ручку, как школьник.
Фройляйн Лили Икс
В физическом самочувствии пациентки наметились значительные улучшения. Аппетит скверный, что, однако, после небольших физических нагрузок может измениться. Пациентка, судя по всему, уравновешенна, невзирая на ее чрезвычайно причудливые заявления в неформальных беседах, связанные с личными наблюдениями за убийствами или казнями. Она, судя по всему, располагает любопытной способностью отстраняться от реальности смерти и собственной человеческой природы. Пока никакого лечения не предписано. Наблюдается некоторое напряжение в спине и плечах. Может быть показан курс массажа.
Он вздрогнул, ручка покатилась по странице: раздался яростный стук в дверь. Испугавшись, что стряслась какая-то беда, Йозеф ринулся отворить, но Гудрун с красным лицом, задыхаясь, уже ввалилась в комнату в величайшем волнении.
– Вы гляньте! – Она махала перед его лицом узкой газетной вырезкой. – Права я была? Права. Никаких вам больше загадок. Эта девушка – сбежавший псих. Нам опасно в собственных постелях. Вот, сами прочтите. Я сразу пришла, как только увидела. Ну, читайте.
– Лучше вы мне расскажите, – предложил Йозеф, поскольку Гудрун выпускать вырезку из рук не собиралась. Она глубоко вдохнула.
– В прошлом году. В Ламбахе…
– В Ламбахе? – То был маленький базарный город в Верхней Австрии, важная стоянка на старинном соляном тракте. Йозеф вспомнил, как много лет назад ездил туда с отцом, но не помнил, зачем, – лишь то, что, по сравнению с древним бенедиктинским монастырем, украшенным крестами с заломленными перекладинами, остальные дома смотрелись карликами. В монастыре были фрески, относившиеся еще к началу XII века, – они иллюстрировали, как считалось, изгнание библейского Христа из синагоги в Назарете, хотя красота фресок в глазах юного Йозефа затмевала любой намек на антисемитизм. Теперь же, задумавшись об этом, он понял, что мог оказаться в Ламбахе лишь из-за болезни какого-нибудь родственника или друга отца. Этим можно объяснить, почему многочисленные образы исцеления на фресках обрели столь большое для него значение: Святой Андрей, наставляющий…