Грибная красавица

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Купчую в тот же день зарегистрировали в громаде. Я также предъявила в залог фамильные драгоценности, благо, они неучтенные, а инициалы на перстне совпадают с моим новым именем. Такую деталь, что обычно сначала идет имя, а потом фамилия, никто не заметил. Люди вообще обычно мало что замечают. Просто удивительно! Сколько раз я пыталась объяснить Антону, что надо просто внимательно смотреть и много увидишь. И никакое это не колдовство. Так что титульную бумагу и печатку мне выдали без проволочек. Городской управитель, господин Варгес, толстый лысенький человечек, на голову ниже меня, все время вытирал потный лоб.

— Как долго госпожа собирается пробыть в нашем чудесном городе?

— Город у вас действительно чудесный, — я улыбнулась ему. Когда надо, я вспоминала хорошие манеры и могла быть самим очарованием. —

Вот думаю открыть здесь свое дело.

— Интересно, — глазки управителя заблестели. — Торговлей займетесь, аль как?

— Нет, — важная пауза. — Я собираюсь открыть частный сыск.

Управитель был удивлен и даже шокирован.

— Такая прекрасная девушка, и частный сыск? А что искать-то будете? Чужих мужей?

— И этих тоже. Кстати, а я могу сегодня же получить разрешение на сыск?

Варгес явно замялся. Он не был уверен, возможно ли такое разрешение в принципе, но не хотел упускать выгоду.

— Я думаю, что необходимо сначала заполнить некоторые бумаги, давайте скажем завтра…

— Завтра я не могу. Дела, знаете ли. Впрочем, я думаю, что могу получить разрешение от одного из воягов… Какого посоветуете?

Управитель заволновался, глазки забегали.

— Ну что вы так сразу, госпожа. Раз нужно сегодня, значит, сегодня все сделаем.

— Приятно иметь дело с понимающими людьми, — я демонстративно вытащила кошелек и позвенела монетами. — Я думаю, что…

Я осеклась. На столе управителя сидела большая мерзкая крыса, тощая и очень злющая. Она шевелила усами и смотрела на меня красными выпученными глазками. Я прикрыла глаза.

— Что с вами? Нехорошо?

— Да, к жаре вашей непривычная… — я дрожащей рукой приняла стакан с водой, услужливо поданный управителем. Крысу он не видел, значит, опять виденье. Крыса засеменила в мою сторону. Я вцепилась в стакан, прикрыла опять глаза, но скрежет маленьких коготков приближался. Если крыса вцепится мне в руку, раны будут настоящими, которые увижу не только я, но и остальные. Проверено.

Я вскочила со стула. Мне нужно было разрешение. Сегодня. Я выхватила толстенный гроссбух со шкафа и что есть силы запустила в крысу. Управитель ойкнул и вытаращился на меня. Крыса пискнула и залезла в графин с водой. Из горлышка торчали усы.

— Простите меня, господин Варгес. Мне показалось, что по столу прошмыгнул таракан.

— Таракан? У меня? Я вас уверяю, здесь нет никаких тараканов! Какая вы нервная! — Управитель взял графин и плеснул себе воды, вместе с крысой. Поднес его ко рту и сделал жадный глоток. Вместе с крысой.

Меня опять замутило. Я слышала, как пищала крыса из горла Варгеса, а ее хвост торчал из его рта. Как же мерзко.

— Выпишите мне разрешение, а я пока подожду в коридоре. Здесь у вас очень жарко.

— Да-да, конечно, через десять минут все будет готово.

Я вылетела из кабинета и упала на стул.

Сегодня ночью я проснулась от кошмара. Мне вдруг почудилось, что Антона нет, я его выдумала, он один из моих мар. Бросилась к своим записям, перечитала. Ну вот же, Антона видят другие люди, он покупал еду, а теперь и готовил в новом доме. Наши долгие странствия и мытарства сильно отразились на нем. И вообще, получилось так, что это я обещала позаботиться о брате Мари, а на самом деле это он взял на себя заботы обо мне. Я, будущая вояжна, оказалась совершенно неприспособленной к быту обычного человека. А вдруг нет не только Антона, но и остальных? И весь этот город и его жители — плод моего больного разума? А я сама уже давно сошла с ума, как мой отец, лежу в постели и смотрю невидящим взглядом в потолок? А бабуля склоняется над моей кроватью и вытирает липкий пот с чела? На мои крики прибежал Антон, стал успокаивать, дал выпить травяной настойки. Валериана и мята, заваренные с медом, обычно меня успокаивали. Надо будет пополнить запасы. Утром я еще раз перечитала записи, успокоилась. Плевать на все. Даже если все это мой безумный бред, его нужно довести до логического конца. Как любила говорить моя знаменитая прапрабабка: "Даже если я брежу, то тебе же хуже!" Правда, она обычно добавляла что-нибудь вроде: "Сдохни, тварь!"

Утром я поручила Антону развесить объявления о сдаче в аренду первого этажа нашего дома. Мы переехали вчера, сразу, как закончился ремонт. Рабочие осветлили фасад,

теперь он был уже светло-кремового оттенка, сделали ремонт внутренних перекрытий, заменили ставни. Пришел печник, проверил тягу, почистил дымоход. Мебели пока не было, спали на полу. Дел было много, а времени толком не хватало. Еще мне был нужен рисовальщик. Да, лучше рисовальщик. Хотя если не найдется, то можно было и писаря нанять. Так что надо было еще составить объявление о найме на работу рисовальщика. Антон так и не научился писать. Из меня получился плохой учитель, я была жутко раздражительна. Надо будет обязательно нанять ему учителя. Что еще? Ах да, рисовальщик. Он нужен очень срочно. Я чувствовала, что приступ приближается. Во время приступов я не помнила себя, что я делала и говорила, а это важно. Антон пытался запомнить и пересказать, но ему сложно, я несла несвязный бред с огромной скоростью, могла драться, царапаться, бить, ломать вещи. Горький опыт научил меня, что почти все проявления безумия имеют скрытый смысл, и игнорировать их глупо и опасно. Кроме того, меня дико раздражал тот факт, что я запоминала абсолютно все, даже то, что мечтала бы навсегда вычеркнуть из памяти, но не могла вспомнить несколько часов приступа… Поэтому мне просто необходимо знать, что я вижу во время своих приступов. Можно записать, но лучше сделать зарисовки. Это мне подсказал Антон. Отчаявшись запомнить все, что я несу во время приступов, он стал схематично изображать некоторые моменты. Художником или просто рисовальщиком ему, конечно, не стать, но идея мне понравилась. Я написала с десяток объявлений и отправилась развешивать. Надеюсь, скоро у нас появятся новые жильцы.

Прошло три дня. Мне уже пришлось отказать нескольким желающим арендовать первый этаж, Антон пребывал в недоумении и даже, кажется, расстроился. Но я ждала. Ждала того, кто сможет воплотить мое виденье о преуспевающей пекарне в этом доме, изумительных ароматах на всю улицу, многочисленных посетителях, толпящихся в ожидании свежего хлеба. И, наконец, вчера он появился. Это оказался долговязый нескладный юноша лет двадцати, прыщавый и неуклюжий. Он робко топтался возле двери, не решаясь зайти. Я как раз возвращалась с доков, где успела распутать одно несложное дело о поджоге складов. Купец, чуть было не потерявший все состояние из-за подлога громадского чинуши, был мне очень благодарен, и размер его благодарности теперь основательно утяжелил мой кошелек. Правда, испортились отношения с управителем Варгесом, который имел долю с темных делишек своего подчиненного. Ничего, переживу. Наше финансовое состояние все еще было неудовлетворительным, мы едва сводили концы с концами. А красть по мелочи я не хотела, а крупный улов без предварительной подготовки и разведки невозможен. Но теперь уже можно было заказать нормальную мебель, а не ту подержанную рухлядь, которую выторговал Антон.

Паренек стоял перед дверью и не решался войти. Проходя мимо него, я запнулась, а в глазах потемнело. Уцепившись за косяк входной двери, я позвала его.

— Милейший, вы мне не поможете?

— К-к-к-конечно, — парень слегка заикался. Я взглянула ему в глаза. Они были мутного каре-зеленого цвета, но меня интересовало другое. Легкая, совсем еще слабая искорка безумия, которую я научилась безошибочно различать в других.

— Вы здесь по делу или просто прогуливаетесь?

— Я х-х-х-хочу снять п-п-п-первый этаж с п-п-подвалом, — разговор с незнакомкой давался парню нелегко, он явно стеснялся.

— А для чего, можно полюбопытствовать?

— П-п-п-пекарню хочу открыть, — парень зарделся, словно сообщил что-то неприличное.

— Вот как, — я скрыла улыбку. Так и хотелось коварно потереть руки и крикнуть — "Попался!". В зеркальном отражении окна появился благообразный дедок, и настроение у меня моментально испортилось. Мара в образе старца, живой укор памяти светлейшего магистра Солмира. Давно его не было видно. Дедок появлялся в самых разных обличьях: лохмотьях нищего, рясе священнослужителя, кафтане купца, однажды приперся вообще голым. И никогда со мной не разговаривал. Вообще никогда. Обычно мары сразу вываливали на меня кучу болтовни, да так, что уши приходилось затыкать. Этот молчал. Иногда он укоризненно качал головой, осуждающе вздыхал, хмурился или даже кривился от презрения. Ну и пусть. Я вцепилась в руку парнишки и потащила его внутрь здания.