Гридень и Ратная школа!
Шрифт:
По пути нам и впрямь встретились разные твари. Были среди них как знакомые мне волколаки, так и более удивительные существа. Например, довелось мне увидеть человека будто бы с ног до головы обтянутого змеиной кожей, да так плотно, что на месте носа у него имелся разве что приплюснутый бугорок с широкими ноздрями, а глаза и вовсе были жёлтыми и выпуклыми как у самой настоящей змеюки. Попадались мне и звери переростки, навроде огромного медведя, на спине которого впору пулемётный расчёт устанавливать. В общем, странностей вокруг было не счесть, всех и не запомнить. Я
Прямо перед глазами зиял вход в ангар и несло из него знатно, будто из какой-то клоаки. Вонючее местечко, ничего не скажешь.
— Ну засим будем прощаться, — помахал мне ручкой дружинник.
— А как же… — начал было я.
— Не боись, ступай смело, вся животина на выгуле, так что не покусает никто. А внутри сам смекнёшь, что к чему.
Дружинник зашагал прочь, а я так и остался стоять у входа да вдыхать запах нечистот.
Впрочем, это занятие довольно быстро наскучило и я всё-таки вошёл. Ох, лучше бы я этого не делал, вонь с новой силой ударила по носу. Да так, что глаза заслезились.
— Стоум, айда сюда!
Писклявый голос Молчана я признал сразу, а проморгавшись от вони заметил и его самого. Юный погонщик призывно махал рукой из противоположного конца ангара. Помимо моего старого знакомца, внутри имелись и другие новики-велеситы. Они усердно орудовали вилами да лопатами, вычищая дерьмо из многочисленных стойл.
Плюнув на царящую вокруг антисанитарию, я потопал к ожидающему меня отроку.
— Честь дружине! — выпалил мальчишка, как только я приблизился.
При этом мордень у него сияла, словно начищенный медный таз. Ну ещё бы ему не радоваться, как-никак воплотил мечту каждого славискийого пацана. Причём с запасом. Не просто дружинником стал, а в саму Ратную школу попал — это ли не повод для гордости?
— Князю слава, — куда менее восторженно ответил я.
Ну а чего, чинопочитанием никогда не страдал, так с чего вдруг мне этого самого князя с любовью восхвалять. Я ж его даже не видал никогда, может он старый обрюзгший дед, который уже лет пять, как под себя ходит. О нём даже по радио-то особо не говорят, все больше подвиги его сыновей восхваляют.
— Ох и рад я тебе Стоум, а то молва уж о тебе ходит, а я ни сном ни духом, — принялся без умолку тараторить Молчан. — Даже о статуе той срамной не от тебя друга своего узнал, а из чужих уст. Ну, как ты поживаешь, говорят, в одной комнате с девкой-витязем обретаешься. Ну и как она, сладкие у неё уста? А ещё слух ходит будто самородок ты…
Ну, понеслась душа в Правь, надо бы его как-нибудь заткнуть или хотя бы сделать так, чтобы он не вопросами сыпал, а сам о чём-то трындел.
— Правда, всё правда. Ты лучше расскажи, как тебе тут живётся, как посвящение прошёл, да о даре своём поведай. Мне жуть как интересно о силе вашей из первых уст узнать.
Молчан слегка зарделся от моего внимания, но вскоре совладал с эмоциями и вновь зачесал языком.
— Да хорошо мне живётся, почти как дома. И одевают, и обувают, и кормят вкусно, а что работать
— Поверь, ты себя переоцениваешь, — не смог я сдержать улыбки.
— Пере…чего? Неужто не веришь в силу мою мужскую? — насупился Молчан.
— И в мыслях не было, ты этом деле богатырь, спору нет.
— То-то же. Так на чём я остановился?
— Про посвящение хотел рассказать.
— Да там и рассказывать-то толком не о чем. Спустились мы значится под землю, а там капище. Ну и волхв тамошний водицы светящейся дал нам испробовать. А дальше травами нас окурил, наговор какой-то спел да отпустил восвояси.
— Наговор? Что за наговор такой? — насторожился я.
— Да не ведаю я, у меня тот день весь как в тумане липком. Пытаюсь вспомнить, что там волхв напевал и голова сразу свинцом наливается, ни одного словечка припомнить не могу.
Интересно девки пляшут, надо бы у сварожичей из моего призыва поспрашивать было ли у них нечто подобное. Но что-то мне подсказывает, что ответ будет отрицательным. Вот и ещё одна тайна на горизонте замаячила. Не Ратная школа, а какой-то форт Боярд, только карликов для полного счастья и не хватает.
— Ладно, не мучай голову, расскажи лучше про силу новообретённую.
— Ох и трудно это описать людским языком. В моей голове будто ледышка поселилась. Холодненькая такая, приятная, но это до только до поры до времени. Стоит мне свой мысленный взор на неё перевести, как голову будто льдом сковывает и тогда начинаю я на мир по-иному глядеть, словно через пелену какую. И ежели я так гляну на животину любую, то начинает она чуять желания мои, а если надавлю, то и приказы станет исполнять. Правда, от приказов в голове теплеет, а вместе с теплом и боль неприятная приходит.
— Ясно, стало быть, ты теперь живностью всякой повелеваешь?
— Ага.
— А другим человеком можешь? — задал я очередной вопрос и тут же об этом пожалел.
Глаза мальчишки внезапно затуманились, словно впал он в размышления глубокие. Впрочем, длилась эта странность всего мгновение, а затем Молчан с какой-то необъяснимой злобой произнёс:
— Дурной что ли, разве ж человек — это животное какое?!
"Это ещё что за херня такая?!" — от столь резкой отповеди я опешил. Ну ещё бы, где это видано, чтобы у человека так настроение менялось. Особенно у такого добродушного, как Молчан.
— Ты прости меня Стоум, и сам не знаю, чего это на меня нашло, будто затмение какое-то, — повинился мальчишка.
— Не держу я на тебя зла, с кем не бывает?
"Например, с нормальными людьми" — об этом я, конечно же, умолчал.
— Ох, ну и приспичило, никогда ещё так сильно по нужде не хотелось! — Молчан схватился свободной рукой за промежность, а затем с мольбой во взгляде посмотрел на меня. — Стоум, а Стоум, удружи, прикрой меня, пока я до кустиков схожу.
— Хах, беги давай зассанец, — ответил я и отобрал у бедолаги изгвазданные в навозе виды.