Гридень и Ратная школа!
Шрифт:
Под руководством строгого десятника мы принимаемся ухаживать за ружьём: щёточкой да промасленной тряпкой проходимся по деталям, а во концовке прочищаем ствол шомполом. Ну всё, теперь-то можно и Свароговой наукой заняться.
— С чисткой закончили пора бы и с внутрянкой разобраться, — подтверждает мои домыслы Рогнеда. — И для начала поведую я, как какая деталька прозывается и зачем каждая из них нужна.
Деталей было ни то, чтобы много, поэтому и рассказ у десятника выходит хоть и основательным, но весьма коротким. А после приступаем мы к тому, для чего
И пока остальные новики вовсю рассматривают детали, дабы запечатлеть те у себя в голове, я, наоборот, прикрываю глаза. А зачем мне на эти железки глядеть? Пока Рогнеда говорила я только этим и промышлял, теперь же трогать буду да ощущения запоминать. Потому-то глаза и прикрыл, так и нагрузка на мозг слабже и факторов отвлекающих меньше. Я бы ещё и уши заткнул, да за такое прилететь может — вдруг команду какую пропущу?
Поочерёдно перебирая детали, я стараюсь запомнить всё: вес, текстуру, плотность материала, размеры и углы, если таковые имеются.
Спустя какое-то время понимаю, что всё с меня хватит. Знаний накопилось предостаточно и вслед за этим пониманием в голове складывается трёхмерный макет Спиночёса. Натренированное годами сознание не подвело, да и могло ли быть иначе — начинка ружья оказалась совсем уж простецкой.
— Госпожа десятник, дозвольте попробовать? — произношу я, наконец распахнув глаза.
— Новик, ты совсем страха не чуешь? — шипит в ответ Рогнеда. — Я же сказала, после занятий!
Эх, Бабы. Только одно у них на уме.
— Госпожа десятник, да я не о том. Мне дозволение ваше требуется, чтобы Спиночёс сковать.
— Ты и ружьё сковать? — усмехается в ответ женщина. — Новик, ты пуха-то на себя не накидывай, первое занятие как-никак, успеешь ещё.
— Так уверен я в силах своих и даже доказать готов, а потому ставлю договор наш на кон. Ежели не сумею Спиночес сковать, то к заду вашему ни в жисть не притронусь, а ежели получится у меня, то доступ в оружейку хочу.
Эх и заманчивое предложение я Рогнеде выкатил. По глазам её зелёным вижу, что сумел её зацепить. Ну а как тут не суметь, с таким-то крючком?
— Согласна, — решительно кивает десятник. — Договор!
— Договор, — повторяю я следом.
— Ну, давай Длань Сварога, покажи своё уменье, — подначивает Рогнеда.
А чего бы не показать, когда такая ладная девица просит, сейчас и покажу.
— Горн к горну…Жар в дело…Молотом оземь, — скороговоркой выдаю я заученную речь, подкрепляя слова действием.
По прикидкам уложился секунд в пять — н-да, до Твердислава ещё далеко. Ну ничего мне тоже есть чем похвастать. Например, новеньким Спиночёсом, что как верный пёс ластится к ногам.
— Испытывать будете? — спрашиваю я у Рогнеды.
В этот момент нахальству моему нет предела, а десятник между тем пребывает где-то далеко-далеко. Она даже ротик распахнула от изумления. Да и не только она, остальные новики тоже пребывают в растерянности.
— Буду, — наконец оттаивает брюнетка. — Это ж оно только снаружи такое ладное, а внутрянка поди как башмак пережёванный.
Хоть
Десятник нехотя принимает у меня ружьё, отводит затвор, одним глазом осматривает внутренности оружия и только после этого начинает его заряжать.
— На, сам стреляй, — заявляет Рогнеда и отдаёт мне обратно снаряжённого Спиночёса. — Был у нас уже случай, когда такой же новик буйный неправильно ружьё сковал да глаз себе выстрелом выбил. Дело конечно, хозяйское, но я бы стрелять поостереглась.
— Не страшно, я потом для ровного счёта ещё ногу где-нибудь потеряю и в скоморохи пойду.
Вот ведь лиса хитрая! Нет, чтобы вхолостую выстрел произвести да убедиться, что механизмы ружья исправны, вместо этого она сразу напихала вовнутрь патронов. А теперь стоит тут, глазищами своими хлопает да байки страшные травит, на слабо меня берёт. И ведь уверен я, что будь ружьё неисправно, десятник бы сразу его забраковала — не зря же она так пристально его осматривала.
Но уверенность уверенностью, а перестраховаться не помешает.
Переступив огневой рубеж подхожу к сотворённой до этого подпорке и укладываю воронёный ствол промеж рогов. Затем упираю приклад в плечо, а после ещё и поджимаю его щекой — это чтобы освободить единственную руку, она мне сейчас понадобится.
— Горн к горну, — произношу я, предварительно согрев ладонь.
— Жар в дело, — рогатина под моей пятернёй “плавится” и ствол Спиночёса начинает погружаться в подпорку.
— Молотом оземь, — лёгким прикосновением кулака довершаю конструкцию.
Вспышка! Теперь это не просто рогатина, а самые настоящие тиски, из которых Спиночёсу уже не выбраться. Осталось только верёвочку добыть, но за неимением оной можно и немного сжульничать.
Снова опускаюсь на одно колено и провожу ритуал ковки. Готово! Осталось только поднять изделие с земли.
И вот в моей руке покоится длинный кусок проволоки, его то я и планирую использовать. Зацеплю им спусковой крючок, да дёрну с безопасного расстояния.
Сказано — сделано. Но перед самим выстрелом я оглядываюсь на Рогнеду и вижу, насколько она раздосадована. Мало того что ей теперь зад подставлять, так ещё и оружейку открывать. Не её сегодня день, ох не её.
Гремит выстрел и вместе с ним рушатся последние надежды десятника.
— Боги, и не думала я, что на старости лет буду таким промышлять, будто девка какая гулящая, — раздосадовано произносит Рогнеда, когда мы переступаем порог оружейки.
— Да какая же вы старая, наоборот, в самом соку.
— Ты давай зубы-то мне не заговаривай, — ворчит женщина, но я по голосу понимаю, что услышать такое ей было приятно.
Ну оно и понятно, если даже в моём родном мире женщин за тридцать частенько называли старородящими, то здесь с этим ещё хуже. Ежели до двадцати не родила и на воинской службе не состоишь, значит проблемы у тебя какие по женской части, ну или муж не любит. Тут ещё не понятно, что из этого хуже.