Грим
Шрифт:
Малфой был в этом же вагоне, в котором достались билеты всем ученикам, спешно эвакуированным из школы. Мракоборцы прибыли в Хогвартс утром и опечатали его. Больше, чем расследование зверского убийства преподавателя, их интересовало появление Ящика Пандоры в стенах замка.
«Люди умирают каждый день, а древние артефакты появляются раз в столетие».
На мгновение Гермиона ужаснулась своей циничности. Но лишь на мгновение.
Циничный мир, циничные люди. И не хочешь быть таким, сопротивляешься, но, в конце концов, сдаешься,
Хогвартс-экспресс замедлил ход, издал новый громкий гудок и, наконец, мягко остановился. Волоча тяжелый чемодан, девушка вышла на платформу. И тут же разглядела в толпе своих родителей: отца в смешной вязаной шапке, мать с новой короткой стрижкой. Они радостно махали дочери.
И на душе вдруг стало так хорошо и приятно. Какая циничность? Она придумала, все это лишь игры разума.
Нет циничности и никогда не будет, потому что она никогда не вытеснит из ее сердца любовь к родителям, друзьям и к этой непростой жизни.
*
Гермиона поднималась по лестнице, осторожно неся в руке чашку, полную горячего шоколада, и с каким-то благоговением вдыхала вкусный аромат. В другой руке было письмо от Гарри, в котором он настоятельно просил Гермиону принять приглашение на новогоднюю вечеринку, устроенную Министерством.
В комнате было темно. Гермиона на ощупь пробралась к столу и осторожно поставила чашку на стол. Но несколько сладких капель все равно упали ей на руку; зашипев, девушка слизала их, радуясь, что никто не знает о ее детской привычке облизывать пальцы.
— Здравствуй, Гермиона.
Сердце пропустило стук.
В кресле она разглядела фигуру в мантии с капюшоном.
— Здравствуй, чем обязана?
Наверное, сказано слишком грубо. Но он не отвечал ей больше недели, она имела право на обиду. Ведь он для нее давно не просто друг…
— Я хотел сказать тебе, что отдал трубку и дневник Кристиану.
— Хорошо.
— Теперь ни меня, ни тебя больше ничто не связывает с этой историей.
— Не очень приятная история. Я бы сказала, страшная.
— Да, — согласился Грим. — Но и нас больше ничего не связывает.
Гермиона сглотнула, ощущая, как внутри становится холодно и очень, очень пусто.
— А тебя связывала со мной только эта история?
— Нет, — после паузы, произнес он. — Не только. Но я слишком опасный знакомый.
— Не надо решать за меня, я не маленькая.
— Я решаю только за себя. На тебя у меня нет прав, — кажется, в голосе Грима прозвучала грусть. — Послезавтра Новый год.
Грим встал с кресла и приблизился к Гермионе. Она не шелохнулась.
— У меня есть для тебя подарок, — он взял руку Гермиона и вложил в ее ладонь маленькое колечко. — На этом кольце тот же камень, из которого сделан твой кристалл. Если тебе когда-нибудь
— Спасибо, — произнесла Гермиона, глотая слезы. — Это прощание, да?
— Да.
Пустоту внутри наполнила боль.
— Я не приготовила тебе подарок. Единственное, что я могу сделать…
Не тратя больше время на слова, Гермиона поцеловала Грима. Как же давно она хотела это сделать…
Он не ожидал, но не оттолкнул ее. Не обнял, но ответил на ее порыв. Он целовал ее нежно, медленно — растягивал удовольствие. А потом поцелуй закончился.
Гермиона открыла глаза, Грима в комнате уже не было. Слезы застилали глаза.
И воспоминания нахлынули внезапно.
Библиотека. Малфой спит в кресле, во сне он похож на обыкновенного подростка, хотя нет. Нет в нем больше подростка, после войны ни в ком из них. Молодой человек, молодой мужчина.
Гермиона касается его волос, плеч, расстегивает рубашку. А он мягкий, теплый, как любой другой человек. Думала ли она раньше, что Малфой — человек? Нет. Для нее он всегда был Пожиратель смерти. Но не сегодня.
Сегодня он человек, красивый парень, который сможет, она уверена в этом, помочь ей…
Гермиона целует его.
Драко резко распахивает глаза и инстинктивно отталкивает от себя девушку.
Рубашка на нем почти полностью расстегнута, лишь две нижние пуговицы остаются застегнутыми. Гермиона недовольна этим.
— Грейнджер? — пораженно восклицает Малфой. — Что ты хочешь?
— А что, не ясно? — Гермиона игриво улыбается. — Я хочу тебя здесь и сейчас.
Вожделение мчится вместе с кровью по ее венам.
— На тебе заклятие? — устало интересуется слизеринец.
— Заклятие? Нет, Драко.
Гермиона замечает, как на лице слизеринца промелькнуло удивленное выражение.
— Ты такой привлекательный. Как же я раньше этого не видела? Такое тело, — Гермиона подходит ближе, Малфой отступает на шаг и упирается спиной в шкаф, — мне очень хочется узнать, как это — быть в твоих объятиях, чувствовать себя покоренной тобой, только тобой.
Да, она истекает уже от одного взгляда на него.
— Грейнджер, ты не в себе, — вкрадчиво, как с умалишенной, говорит Драко. — Сейчас я отведу тебя к мадам Помфри, и она хорошенько вправит тебе мозги.
— Конечно.
«Малфой, ты не устоишь передо мной. Не сможешь. Ты такой доверчивый».
Слизеринец упускает момент, и она вплотную приближается к нему, проводит теплой ладошкой по его ключице, груди, животу, обводит указательным пальцем пупок и опускает руку ниже. Драко грубо отпихивает ее.
«Что бы ты не говорил, Малфой, но я убедилась, что ты хочешь меня не меньше».
— Грейнджер, хватит! Мне придется обездвижить тебя.
На ее лице появляется ухмылка.
— Ну, если тебе так нравится.