Громкий шепот
Шрифт:
Мне кажется, что я издаю восторженный визг, прежде чем броситься на шею к Максу.
– Это восхитительно! – Покрываю его лицо мелкими быстрыми поцелуями. – Как ты все это сделал? Ты же не разбираешься во всем этом, – обвожу рукой помещение.
– Ради тебя я бы разобрался даже в ядерной химии.
Макс хватает меня за бедра, обивает мои ноги вокруг своей талии, а затем пересекает комнату и усаживает на стол.
– Мы не будем осквернять это помещение, – качаю головой я. – Тут будет только дух искусства, а не секса.
Макс скользит ладонью по моим лопаткам, стягивая бретели платья.
–
Я подгибаю пальцы ног от резко устремляющегося в низ живота тепла.
– Имей в виду, я не сниму с себя ни одной вещи. Ты меня не соблазнишь.
– Можешь ничего не снимать. Я хочу, чтобы ты была в этих босоножках, они сводят меня с ума.
– Это «Валентино».
– Отлично, значит, это будет секс втроем.
Я запрокидываю голову в смехе. Макс тут же пользуется моментом, прокладывая дорожку поцелуев от ключиц к груди. Мои руки находят его волосы, после чего обхватывают лицо для того, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Спасибо. Я так тебе благодарна.
– Это просто место, где ты сможешь побыть наедине со своим творчеством. Когда потеплеет, можно обустроить веранду.
– Я благодарю тебя не только за это. – Соприкасаюсь с ним лбом. – А за то, что сегодня я праздную не просто свой двадцать пятый день рождения, а рождение новой жизни. С тобой. Если бы не ты, возможно, меня вообще не было бы в жив…
– Прекрати, – качает головой Макс. – Ты бы справилась со всем и сама. Я лишь зажег спичку в темноте, чтобы показать тебе путь.
– У тебя волшебные спички. Они никогда не догорают, лишь отдают тепло и свет.
– Ну, я тот еще волшебник с волшебной пал…
Я закрываю Максу рот ладонью, когда его грудь сотрясается от смеха. Смотрю на него с весельем.
– Не завершай это предложение.
Макс просовывает между губами язык и начинает облизывать мою ладонь.
– Боже, ты как Брауни. – Я вытираю руку о платье, спрыгивая со стола. – Мы обязательно сюда вернемся, но настало время для твоего подарка.
Макс стонет.
– Ну Валери, дома Нейт и Хоуп, а я не хочу заниматься сексом, когда в доме ребенок.
– Ты думаешь, пары, у которых есть дети, не занимаются сексом? Аннабель рассказывала, что они с Леви…
– Спасибо, остановись, мне не нужны эти подробности.
Он подхватывает меня на руки и опять водружает на свое плечо. Выходит из дома и запирает дверь, после чего направляется к нашему дому. Я еще раз высчитываю расстояние и понимаю, что мы живем в паре домов от мастерской.
Мастерская.
Собственная мастерская!
Макс выводит большим пальцем круги на моем бедре, и мне хочется замурлыкать от его ласковых прикосновений.
– Ты хочешь поговорить о своих родителях? – все-таки задаю вопрос, который тревожит меня с того момента, как мы вернулись домой после встречи с чокнутой семейкой.
– Не о чем говорить. Это должно было когда-то случиться. И я рад, что обстоятельства сложилось таким образом, что нам не пришлось тащиться на этот нелепый никому не нужный прием и улыбаться фальшивыми улыбками. – Он сжимает мою ягодицу. – Я действительно счастлив. Возможно, впервые
– Хорошо. – Я сжимаю его ягодицу в ответ.
Более странную пару, чем мы, еще нужно поискать.
– Я люблю тебя, Макс.
– Я люблю тебя и то, как ты любишь меня.
Когда мы заходим домой, я сразу же тяну Макса в гостиную, чтобы подняться наверх. Нейт лежит рядом с Хоуп на диване и поглаживает ее животик. Он прикладывал палец к губам, моля нас не произносить ни звука.
Мы повинуемся и поднимаемся наверх.
– Я хочу, чтобы Нейт как можно дольше жил с нами. Мне так будет спокойнее, – шепчу я.
– Мне тоже.
Я захожу в свою комнату, достаю из гардеробной картину, разворачиваю ее задом наперед и прячу за собой.
Макс появляется на пороге и загадочно смотрит на меня.
– Что там?
– Угадай.
– Я знаю, что это картина.
Ну да, об этом несложно догадаться.
– Как ты думаешь, что на ней изображено?
– У меня в голове крутятся только непристойные картинки. – Макс опирается на дверной косяк, складывая руки на груди.
– Господи, у тебя сегодня какое-то слишком возбужденное настроение.
– Какая жена, такое и настроение, – подмигивает он.
Я вздыхаю с широкой улыбкой и показываю ему картину. Он смотрит на нее пару минут, пробегая глазами по каждой детали.
– Это я, – подает голос Макс.
– Это ты.
– И Брауни, – продолжает он.
– Верно.
Он встречается со мной взглядом и сокращает расстояние между нами.
– Расскажи о ней.
Я отставляю картину и обвиваю руками его шею, устанавливая зрительный контакт.
– В один из первых дней в этом доме я подглядывала за тем, как вы с Брауни играли во дворе. Мне не хотелось смотреть, но я все равно смотрела, подмечала каждую деталь и даже пыталась сосчитать кубики на твоем прессе… – Я улыбаюсь этим воспоминаниям. – Тогда я не думала, а может, отказывалась принимать тот факт, что так выглядит любовь. Вы бесились, дрались, но затем обнимались и смеялись. В тот момент я не могла и подумать, что не смогу прожить и дня без вас, но сейчас, стоя перед тобой, точно знаю, что не хочу просыпаться и не чувствовать мокрый нос Брауни, уткнувшийся мне в пятки. Открывать глаза и не видеть, как ты чешешься во сне от шерсти нашей собаки, поглотившей этот дом целиком. Встречать день и не знать, что я зайду на кухню и застану тебя за ворчанием на кофемашину. Я нарисовала вас в белых ромашках, потому что люблю не только тебя, но и все, что ты принес в мою жизнь вместе с собой.
Макс целует меня нежно, неторопливо, вбирая своими губами каждое сказанное мной слово. Кто-то посчитает нас дураками, смешными и глупыми, но это просто мы, такие, какие есть, без прикрас и вечно розовых облаков. Мы ссоримся, тут же миримся, и иногда считаем, что каждый из нас несет полнейшую чушь, но все равно продолжаем слушать и главное – слышать. Слышать не только то, что мы кричим во всеуслышание, но и то, что произносим громким шепотом только для нас двоих.
Если бы меня спросили, в какой момент в моей жизни появилась истинная любовь, я бы ответила: в семь лет, когда я решила стать громкой.