Грозное лето
Шрифт:
Жоффр пришел в ярость и приказал повернуть пятую армию во фланг Клуку и атаковать его немедленно, а в случае неисполнения этого приказа — категорически пригрозил, что Ланрезак будет расстрелян, и сам отправился на фронт. Ланрезак выполнил приказ, повернул армию и атаковал противника у Сен-Кантена: но был встречен двумя армиями Клука и Бюлова и отступил с большими потерями.
Маршал Френч был подавлен. Ведь говорил же он в Лондоне на военном совете, что английский экспедиционный корпус в составе пяти отборных пехотных и одной кавалерийской дивизии лучше всего было бы высадить во Франции
Китченер поехал в Париж вместе с Френчем, чтобы совместно обсудить план действий, и тут убедился: да, Жоффр действительно ошибочно представляет себе направление атаки противника и убежден, что немцы будут действовать против французской армии в направлении Намюр — Мобеж, так как, по его убеждению, им иначе невозможно тащить с собой всю армаду людскую и техническую по плохим бельгийским дорогам.
Китченер не привык к многословию и дипломатической изящности и с обычной грубоватостью спросил своим громким голосом, не глядя в глаза собеседнику, как обычно:
— Мосье генерал уверен, что все одиннадцать рокадных дорог Бельгии немцы не используют для прохода своих войск, в том числе и Для артиллерийских парков?
Тут ему возражать не стоило, так как он был саперным инженером по образованию, хотя как полководец снискал себе славу героя Британской империи едва ли не во всех колониях и доминионах — в Индии и Австралии, в Новой Зеландии и на юге Африки и в Египте, а до этого оказал успехи в сражении с пруссаками в прошлую войну, будучи волонтером французской армии, за что был награжден Жоффром же памятной медалью за год до настоящей войны. Но Жоффр и сам был саперным инженером по образованию, а сейчас еще и главнокомандующим и поэтому ответил безапелляционным тоном:
— Сэр Китченер, дороги Бельгии далеко не все пригодны для ведения современной войны. Так что вашему корпусу всего лучше быть вблизи Мобежа, на левом крыле нашей пятой армии Ланрезака.
Огромный Китченер подбил свои непомерно большие толстые усы, переглянулся с Френчем и сказал тем же голосом:
— Мосье Жоффр, наш военный совет прислал меня к вам не для споров.
— Я рад, — прервал его Жоффр, и мелкие морщинки рассыпались по его полному лицу и притаились в уголках слегка выпуклых глаз, будто хотели подчеркнуть его удовлетворение.
Китченеру это не понравилось, и он продолжал тоном, не терпящим возражений:
— Мосье Жоффр, немцы пойдут против вас севером Бельгии. Главный их удар будут наносить армии фон Клука и фон Бюлова. Это данные нашей разведки. Что будем делать мы с вами, немцы не знают: мы арестовали всю сеть их агентов в Великобритании, которая давно была у нас на примете. Всю решительно, чего, к сожалению, не
— Благодарю, но в этом сейчас нет нужды, — ответил Жоффр.
И тогда Китченер заключил:
— Военный совет Великобритании постановил: высаживать наш корпус в Антверпене, и мы не можем отменить это решение.
Военный совет никакого постановления не выносил, но Китченер не особенно беспокоился об этом, так как действовал от его имени и мог всегда убедить своих коллег в необходимости того, что считал за должное, но Жоффр и не намерен был считаться с мнением английского военного совета и поэтому сказал, как о деле решенном:
— Господа, мне вверено главнокомандование нашими армиями и мне положено знать, где их лучше сосредоточить. Не скрою: мне всегда казалось, что Великобритания всего более беспокоится о своих островах, а не о наших общих союзных интересах, и поэтому позволяю себе напомнить: противник только и ждет наших разногласий. Прошу делать то, что соответствует именно нашим обоюдным интересам.
И тут Френч, маленький и худосочный сравнительно с полным и крупным Жоффром, нервно переложил под правую руку стек-кнут, который всегда носил под левой, и ударился в дипломатию:
— Ваше превосходительство, у нас с Францией нет формального договора или военной конвенции, в которых было бы указано, куда, сколько и когда нам высаживать наших войск вам в помощь. Это — справка. По существу: я считаю план сосредоточения английских войск делом английской стороны, тем более что Англия именно такие формальные обязательства имеет перед несчастной Бельгией. И должна помочь ей в эту тяжкую минуту. И мы будем высаживаться в Антверпене, месье. И никуда более. И я не считаю Мобеж безопасным местом для дислокации там наших войск.
Жоффр более мягко сказал:
— Вы ошибаетесь, маршал Френч: Мобеж, по крайней мере на первое время, будет трудным орешком для противника и более или менее надежным прикрытием для наших войск. Поэтому я и предлагаю: не решать такие серьезные вопросы кавалерийским наскоком, господа.
Это было не очень тактично, так как Френч был кавалерийским генералом и тотчас высокомерно возразил:
— Вы заблуждаетесь, генерал, относительно кавалерийского наскока и вынуждаете меня напомнить, что одни инженерные расчеты в современной войне — это далеко еще не все, — кольнул он Жоффра. — Короче говоря: мы не согласны с вашим планом ведения кампании.
— И тем не менее я прошу вас принять мой план высадки вашего корпуса, маршал Френч, — настаивал Жоффр, не обращая внимания на Китченера.
Китченер не оставался в долгу:
— Мосье Жоффр, вы напоминаете боксера, который защищается от противника левой рукой, а правую бережет для нападения на слабое место его. Но противник-то намеревается нанести вам удар именно с левой стороны и нокаутировать до того, как сработает ваша правая.
Жоффр был непреклонен и настаивал на своем:
— Посмотрим, сэр Китченер, посмотрим, кто из нас будет прав. А пока я прошу вас высаживаться во Францию и действовать на левом крыле Ланрезака.