Грязная история

Амблер Эрик

Капитан Ван-Буннен жил не в отеле, а в частном бунгало одного из морских офицеров. Находилось оно в европейском квартале, и мы не видели кэпа с того дня, как судно встало на ремонт, поскольку деньги на гостиницу он выдал Гутару вперед. В курсе последних событий нас держал Бержье, третий офицер «Вольвертема», в свободное от наблюдения за работами на корабле время заглядывавший в наш ресторан.

«Вольвертем» простоял в ремонтном доке уже пять дней, когда Бержье сразил нас ужасным известием: ему официально заявили, что работы продлятся еще дней пять. Сам Бержье предполагал, что судно простоит в доке добрых две недели, да и то можно будет

считать, что нам повезло. Такой вывод он сделал из объяснений старшего механика о необходимом объеме ремонтных работ и с учетом того обстоятельства, что в порту не хватало опытных, квалифицированных рабочих, способных быстро их выполнить. Кроме того, Бержье слышал, что поговаривают о перевалке груза на другое судно, так как заказчики устали его ждать, и об отправке «Вольвертема», как только он сможет держаться на воде, без груза в Момбасу.

— Это и вправду возможно? — спросил Гутар.

Бержье пожал плечами:

— С «Вольвертемом» возможно все. Нам как-то приходилось загружаться в Момбасе — кофе, чай, сизаль, химикаты. Наверное, опять возьмем тот же груз, если только дотащимся туда.

— А куда потом?

— В какой-нибудь из европейских портов, конечно. Но все это — слухи да толки. Я ничего не знаю.

Но он сказал достаточно, чтобы лишить меня аппетита.

Позже мы с Гутаром обсудили ситуацию.

Даже если отбросить перспективу плавания в Момбасу, наши дела выглядели паршиво. Мы питались за свой счет, и деньги подходили к концу. Мне удалось обменять греческие драхмы, прихваченные с собой, на франки Джибути и таким образом сэкономить доллары, но эти франки уже заканчивались. Еще за десять дней исчезнут и доллары, и мне светило сидеть тут бог весть сколько дней при абсолютном безденежье.

У Гутара дела были немногим лучше моих. Как француз, попавший в бедственное положение на заморской территории, принадлежащей Франции, он мог вернуться на родину за счет государства, но, видимо, эта идея отставного сержанта не привлекала. По тому, как решительно Гутар ее отверг, я заключил, что его возвращение в метрополию чревато не менее досадными последствиями, чем попытка посетить Грецию, и, вероятно, по сходным причинам.

Француз предложил заново обсудить договоренности с капитаном Ван-Бунненом и проявить твердость. Он использовал для этого выражение «скрытая угроза».

Наутро мы поспешили к окруженному живой лавровой изгородью бунгало, где остановился капитан, и застали его отбывающим на судно. Фламандец, как всегда мучимый похмельем, нисколько не обрадовался нашему появлению. Его уже поджидало такси. Не встань Гутар со свойственной ему решительностью поперек дороги, думаю, Ван-Буннен вообще не стал бы говорить с нами.

К несчастью, капитан остановился.

— Что вам нужно? — нетерпеливо спросил он.

— Просто потолковать, капитан. Обсудить один деловой вопрос.

Это сказал, конечно, Гутар, поскольку идея исходила от него. Я лишь молча присутствовал при этом, а стало быть, никоим образом не отвечаю за случившееся.

— Разговор может подождать, — отрезал капитан. — Как видите, я спешу, мне надо ехать на корабль.

Он снова протянул руку к дверце такси, но Гутар ухватился за нее первым.

— Ладно, капитан, — сказал он, — мы поедем с вами.

Ван-Буннен в нерешительности застыл. Гутар держал дверцу открытой, но, несмотря на любезный тон, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Капитан еще раз сердито взглянул на француза и молча сел в такси. Мы забрались

следом.

Это был крохотный «рено», и нам пришлось потесниться, чтобы все могли сесть. А я уже и без того взмок от жары. В салоне же было так душно, что пот ручьями заливал глаза. Но Гутару, казалось, все нипочем. Усаживаясь, он слегка повернулся, чтобы сидеть лицом к капитану, а тот безуспешно пытался сохранить невозмутимый вид.

— Ну, — резко начал он, — выкладывайте свой вопрос.

— Деньги, — бросил Гутар. — Нам понадобится еще какая-то сумма.

— Я дал вам на оплату гостиницы за неделю, как мы и договорились.

— Но, оказывается, мы застрянем тут на гораздо больший срок.

— Это уж не от меня зависит.

— Безусловно. Но мы-то зависим от вас, капитан. Вы несете за нас ответственность. Мы просим лишь, чтобы вы исполнили свой долг.

— Мы заключили договор по взаимному согласию.

— Но обстоятельства переменились. Значит, и в договор следует внести поправки, что и будет сделано.

— Это мне решать.

— Да, но ваше решение должно быть реалистичным.

Гутар принялся описывать наше положение, и, надо признать, делал это очень толково и спокойно. Он дал понять, что мы вовсе не собираемся использовать обстоятельства к собственной выгоде, а только хотим избегнуть незаслуженного наказания за слишком длительную остановку в порту. Спросил, что, по мнению капитана, произойдет, если он, француз, будет вынужден обратиться к властям (тут Гутар упомянул имя своего приятеля из полиции) и попросит помощи, поскольку остался без средств к существованию. Естественно, тогда придется объяснять, почему он оказался в такой нужде. Администрация начнет наводить справки, задавать лишние вопросы. Наконец Гутар воззвал к хорошо известной доброте капитана, напомнил ему о вечерах в море, по-дружески проведенных вместе. Я видел, что Ван-Буннен оттаивает.

Тут мы въехали в ремонтный док, и внезапно все пошло вверх тормашками.

Взрыв последовал после одного замечания Ван-Буннена. Само по себе оно было довольно безобидным, но превысило меру терпения француза, уже исчерпанную усилиями убедить капитана. И теперь оно лопнуло.

Когда такси остановилось, Ван-Буннен сказал:

— Хорошо, я об этом подумаю.

Затем он открыл дверцу и стал выбираться из машины.

Вот и все.

Гутар, злобно фыркнув, высунул ногу, пнул Ван-Буннена в зад, и тот растянулся на тротуаре.

Неподалеку стоял сомалийский полисмен, и, вероятно решив, что капитан просто споткнулся, он шагнул навстречу, намереваясь помочь ему встать. Но Гутар уже вылез из такси и первым оказался рядом с Ван-Бунненом. Как только капитан с трудом поднялся на ноги, Гутар схватил его за ворот рубашки и стал изо всех сил трясти.

— Ах, ты об этом подумаешь, вот как? — орал он. — Ты, мешок с дерьмом, пьянь вонючая! Нет уж, думай сейчас, да поскорее, капитан Синдбад, потому как я тебя не выпущу! Понял? Сейчас же думай, немедленно!

Оправившись от потрясения, Ван-Буннен тоже закричал на него и попытался ударить. Гутар увернулся от кулака и врезал капитану по лицу ребром ладони.

— Давай думай, капитан Синдбад, прямо сейчас!

Полицейский смущенно глазел на драку белых, взвешивая в руке длинную дубинку, но осмелился лишь крикнуть. К этому времени водитель-индиец и я тоже вылезли из машины, и все громко вопили. Затем кто-то прибежал, и в долю секунды молодой Бержье и старший механик схватили разъяренного француза за руки.