Грязные игры
Шрифт:
– Для дружеской беседы... О цели устранения генерала Ткачева ты не знаешь. Допускаю. Но ведь разговоры об этом ходили! Не в безвоздушном пространстве живем. Какая-то картина у тебя сложилась? Расскажи о собственных ощущениях, о своем отношении ко всему. Твои мысли - твой товар. Ну, смелее!
Семенцов некоторое время размышлял.
– Уговорили. Действительно, кое-что я слышал. И кое о чем догадывался. Полагаю, что генерал Ткачев имел отношение к перевороту. Поскольку МБ располагает информацией о готовящемся
– Логично, - кивнул Савостьянов.
– Ты выполнил приказ... Кто и почему тебя арестовал? Милиция? Вряд ли... Какие еще соображения?
– Скорей всего люди генерала Шляпникова, заместителя министра безопасности. Зачем - не знаю.
– Может, Шляпников сам участвует в заговоре?
– Допускаю, - сухо сказал Семенцов.
– Он из МВД переведен... Атам наш комитет никогда не жаловали.
– Ну, спасибо за откровенность, Семенцов.
У кого еще есть вопросы?
– У меня, - сказал Толмачев.
– Вас подстраховывали в Поваровке, Семенцов?
– Нет. Я работаю самостоятельно.
– Вы убеждены, что контрмеры ограничатся только устранением генерала Ткачева?
– Спросите об этом у руководства.
Повисло молчание. Потом генерал спросил:
– Что будем делать с этим праведником?
– Предлагаю отпустить, - сказал Толмачев.
– Не всех еще взорвал?
– вздохнул Небаба.
– А что!
– прищурился Савостьянов.
– Это мысль...
Он похлопал Семенцова по плечу.
– Куда отвезти, сынок?
– К любой станции метро.
– Постарайся больше не попадаться. А еще лучше - переходи к нам. Профессионалу могу обещать интересную работу.
– Любезность за любезность... Вполне возможно, вам всем скоро придется трудоустраиваться.
Приходите - замолвлю словечко.
Небаба молча нажал звонок. Вскоре те же оперативники, что отбили Семенцова у людей генерала Шляпникова, везли его по предутренней Москве.
Светало. Еще в подвале ему завязали глаза. Косынку сдернули лишь на Садовом кольце. Семенцов помассировал веки и спросил:
– Что ж раньше глаза не завязывали?
– Думали, они тебе больше не понадобятся, - откровенно сказал водитель.
– На, закури!
– Спасибо. Лучше дай анальгина. Голова разламывается.
Водитель порылся в бардачке, достал фляжку из нержавейки.
– Сойдет вместо анальгина?
Семенцов принюхался к коньяку.
– Сойдет!
И сделал несколько мощных глотков. У станции "Маяковская" его выпустили. До начала работы метро оставалось полчаса.
Савостьянов закурил египетскую сигарету, постучал ею по диктофону и сказал Небабе:
– Сделай распечатку, Иван Павлович. Только побыстрее. С утра пойду к начальству.
– Сделаю, Юрий Петрович. Кофейку не желаете?
–
Небаба достал огромный китайский термос, поставил перед гостями чашки. Толмачев выпил кофе с удовольствием. Тяжесть в голове чуть уменьшилась.
– Ну, Иван Павлович, доволен разговором?
– спросил Савостьянов, блаженствуя с чашкой.
– Нет, - вздохнул Небаба.
– Какая же это беседа... Если мне будет позволено высказать свое мнение, товарищ генерал-майор, я не уловил, какой вообще был смысл спрашивать этого мальчика о его ощущениях и прочих эмоциях? Из эмоций протокола не сошьешь.
– Ах, Иван Павлович, - потянулся генерал.
– Консерватор ты, брат! Этот мальчик сказал больше, чем ты смог бы из него вытянуть. Хоть ты и мастер!
Подумай: он фактически признал, что МБ проводит в Москве серию терактов. И это запротоколировано! Под такое признание можно много чего подверстать. Мы узнали также, что в МБ неоднозначно воспринимают жесткую линию по отношению к мятежникам.
– И еще мы узнали, - пробормотал Толмачев, - что кто-то надеется под прикрытием подавления мятежа потеснить нас. Недаром же он проговорился... о трудоустройстве! Значит, ветер носит мечты и вожделения.
– Ничего, - похлопал его по руке Савостьянов.
– Мечтать не вредно. Их много было на нашем веку, мечтателей-то. И где они все?
На Рождественский бульвар вернулись при полном солнце. Вскоре доставили аккуратную распечатку беседы с Семенцовым. Генерал прочитал ее и сложил в черную папку.
Тут раздался телефонный звонок. Савостьянов послушал и закрыл трубку ладонью.
– Быстро на запись!
Толмачев снял отводную трубку, отрегулировал записывающее устройство. Щелкнуло.
– Я тебя слушаю, Лозгачев, - сказал Савостьянов.
– Ты почему не спишь? Совещаловку ведешь?
– Уже провел. Уже навешал тем, кто упустил взрывника. Скажи своим головорезам, Юрий Петрович, чтобы вели себя повежливее. Мы же не на фронте, честное слово!
– Присылай своих ребят к нам на стажировку!
– хохотнул Савостьянов.
– А про какого взрывника речь?
– Да ладно тебе, Юрий Петрович...
– с обидой сказал Лозгачев.
– По его душу и звоню. Помоги, будь так любезен!
– Ага, "помоги"... А почему я тебе должен помогать? Ты за мной хвосты пускаешь, а я тебе - помогай?
– Ну, когда это было... И то сказать, для порядка хвост пустил.
– Еще скажи: для моей безопасности! Ладно.
Зачем тебе нужен взрывник?
– Не мне, Юрий Петрович. Начальству.
– Которому? Шляпникову, что ли?
– Ему.
– В интересное время живем, Лозгачев. Один посылает человека на задание, другой готов ему за это задницу разорвать. Ну и раздрай у вас в конторе, полный раскардаш!