Грязные игры
Шрифт:
У вас нет виски, мистер Норд?
Да-да, сейчас...
«Норд лебезит перед ним... Интересно, кто это такой? »
За дверью раздавались звуки наливаемых жидкостей и звяканье стаканов. Дальнейший разговор проходил под перезвон кубиков льда.
Прекрасное виски. Молт?
Да... «Чивас ригал».
Мой любимый сорт. Итак, наши условия, мистер Норд, таковы. Доходы от рекламы и всего сопутствующего играм с участием «Нью-Йорк вингз» мы делим пополам. Одна половина ваша, другая наша. Разумеется, сюда войдут и деньги,
Не получится, — отозвался Норд.
Ну-у, это не разговор. Вы же только что согласились с моими доводами. Если сказано «а», то нужно говорить и «б».
Дело в том, что половину доходов и так получает один мой партнер.
Кто?
Согласитесь, я не обязан раскрывать перед вами все карты.
Кажется, я подозреваю, о ком вы говорите. Это Старевич?
Да, — очень неохотно ответил Норд.
У Павла мурашки побежали по спине. Так вот почему Старевич так рьяно помогал Норду!
Ну, это недоразумение мы устраним.
Слушайте, я не хочу, чтобы...
Вы не хотите терять ценного партнера в России? Не беспокойтесь. На место Старевича придет другой.
Что значит — придет другой?
Это нужно понимать буквально, — со смешком ответил незнакомец, — Старевич уйдет. А этот другой на его месте будет не менее ценен для нас.
Для вас может быть, но для меня...
Когда я говорю «для нас», я имею в виду нас. То есть вас и меня. Я надеюсь, что наши интересы будут совпадать.
Ну ладно. Что вы хотите еще?
Второе. Вы объявите, что менеджментом, рекламой и всеми остальными делами вашей команды отныне занимаемся мы. Наше агентство.
О Боже! Зачем это вам?
Хе-хе. Американцы говорят — без паблисити нет просперити. Не так ли? Вам это должно быть хорошо известно.
«Без рекламы нет процветания... Интересно, что это за «просперити» такое? Он уже второй раз произносит это слово», — подумал Павел.
...Извините за каламбур. Но, как вы понимаете, даже мы не можем без рекламы. И, наконец, третье. То, о чем мы говорили в самом начале нашей беседы. После окончания сезона пять игроков по нашему списку перейдут в наше распоряжение.
Послушайте. Я заключал контракты на год, и по истечении этого срока не могу указывать хоккеистам, где им работать дальше.
Незнакомец опять рассмеялся:
Не мне вас учить, мистер Норд, какие доводы нужно использовать, чтобы уговорить хоккеиста пойти работать именно туда, куда нужно нам.
Нет. Если я заставлю кого-нибудь снова заключать контракт, они просто взбунтуются.
«Как будто из-за крепостных крестьян торг», — с горечью подумал Павел.
Значит, нужно, чтобы аргументы стали более вескими.
Если честно, больше всего на свете Павлу хотелось ворваться в эту комнату, схватить одну из клюшек, которые украшали стены нордовского кабинета, и разбить обоим головы. Впрочем, он бы и без клюшки обошелся.
Нет уж, — неожиданно твердо сказал Норд, — давайте сделаем так: я передаю их вам, а уж вы убеждайте их, как хотите. И как можете.
Ну ладно. Мы это сделать сможем и без вас. Я согласен.
Павел услышал звон бокалов. Видимо, собеседники чокнулись в знак полного согласия.
«Вот где решается моя судьба», — подумал Павел. Он больше не мог стоять за дверью. Он осторожно обошел освещенную полоску на полу и пошел спать. Но вдруг он почувствовал, что его ноги разъезжаются в стороны. Видимо, он наступил на что-то скользкое. Как бы там ни было, Бородин с грохотом шмякнулся на пол.
Спустя секунду из двери показались две фигуры. Норда Павел узнал сразу. Его тщедушную фигуру трудно было с кем-то перепутать. Второй был крупный мужчина, совершенно лысый. Первое, что бросалось в глаза, был его нос. Вернее, не сам нос, а переносица, которая практически отсутствовала. То есть провалилась внутрь.
«Либо бывший боксер, либо сифилитик».
Норд был крайне взволнован.
Что вы тут делаете, Бородин?
Да вот, — сказал Павел, поднимаясь с пола, — решил покататься вечером.
Вам что, дня не хватает?
Я люблю кататься по вечерам. И часто остаюсь здесь ночевать.
Норд уже открыл рот, чтобы что-то возразить, когда «сифилитик» вмешался в разговор:
Так это вы Павел Бородин, знаменитый «русский смерч»? Очень приятно познакомиться. Моя фамилия Островский. Михаил Островский.
«Мой будущий хозяин», — подумал Павел, пожимая его холеную руку, на мизинце которой сверкал перстень с крупным бриллиантом.
Может быть, зайдете к нам? Посидим, выпьем? — предложил Островский.
Вообще-то Павлу не следовало отказываться. Может быть, в разговоре с ними выяснились бы какие-нибудь подробности. Но он не мог себя заставить сидеть за одним столом с этими людьми. Не мог — и все. Противно было.
Поэтому, сославшись на усталость, он отказался. И пошел наверх. Но перед этим Павел успел заметить взгляд Норда. Насквозь пронизывающий, как северный ветер на берегу моря. И ненавидящий...
Павел проснулся от странного ощущения. Казалось, кто-то стоит над ним. Но кто мог стоять над его кроватью ночью?
Он открыл глаза. Темнота вокруг стояла непроглядная. Однако это было только в течение первых десяти секунд. Вскоре глаза стали привыкать, и в тусклом свете, проникающем через больничное окно, он вдруг обнаружил, что над ним действительно нависает какая-то темная фигура. Павел решил от греха подальше закрыть глаза. Мало ли кошмарных снов ему снилось в последние дни?
Но чувство не исчезло. И когда через несколько секунд он снова открыл глаза, над ним стояла все та же фигура. Более того, на этот раз она заговорила.