Гувернер моего сына
Шрифт:
Ваня затянулся в последний раз и затушил окурок о парапет. Он развернулся, чтобы вернуться в свою комнату и замер на месте. За его спиной неизвестно сколько времени стоял Морозов и смотрел такими глазами, что Ваня усомнился, человек ли он вообще. Казалось, ярко-голубые глаза подсвечивались в темноте.
– Милан не видел, как ты куришь?
– Нет, – осипшим от волнения голосом проговорил Ваня. На секунду ему показалось, что мужчина попросту столкнет его с крыши.
– Хорошо. Не хочу, чтобы он видел подобное.
– Подобное? Я дурак что ли перед ребенком это делать? Я
Блеф был дерзкий, но ему показалось, что именно так должен оскорбиться образованный человек. Хотя, ему и самому было неприятно.
– Прошу прощения, если задел ваши чувства, – произнес Морозов таким тоном, что им обоим было ясно, что ни о каком сожалении речи быть не может.
Ваня вздохнул и направился к двери. Спорить ему совершенно не хотелось. День был напряженный, да и нужно было лечь спать пораньше, чтобы утром быть свежим и готовым к новым проделкам Милана или замечаниям его отца.
– Иван, – Морозов сжал Ванин локоть и заставил остановиться.
– М? – Ваня удивленно выпучился на мужчину, черты которого было сложно разобрать в темноте, но к удивлению, его глаза он прекрасно видел.
– Зовите меня просто Давид.
– Хорошо, – Ваня мысленно обругал себя, поняв, что вообще к нему не обращался и это даже по его меркам было не вежливо. – Я понял. Давид.
Хватка на его руке разжалась и Ваня ускорился, скользнув за дверь и едва ли не бегом спустившись по лестнице. Щеки горели, а в голове появился непонятный сумбур. Короткая встреча и легкое прикосновение заставили его занервничать. В этом простом жесте он разглядел больше опасности, чем если бы Морозов, то есть Давид, напрямую ему угрожал. Он разделся и забрался под одеяло. В комнате снова было холодно, и даже свернувшись клубком, он не смог согреться.
Давид
Давид стоял на крыше, глядя на россыпь звезд на небе. В городе такого не встретишь, да и воздух здесь был гораздо лучше. За постоянными встречами и сделками, которые после отмечались в шумных клубах или до боли в зубах вычурных ресторанах, он забывал, как может быть прекрасна простая тихая ночь. Не быстрые тесные обжимания с любовницей или любовником, лиц которых он даже не вспомнит на утро, а ночь, проведенная в одиночестве. Вот что ему было по-настоящему нужно сейчас. Он посмотрел на руку, которой пару минут назад удержал Ивана. Он привык действовать так. Давить, при этом не высказывая ни капли агрессии, но его жертвы прекрасно понимали, что лучше вести себя послушно.
Этот парнишка тоже был как глоток свежего воздуха, как эта осенняя ночь. Такой живой и простой, но показавшийся интересным. Возможно, ему следовало остаться здесь на более долгий срок, чтобы посмотреть, как такое знакомство может повлиять на Милана. Ребенок подрастал и нельзя было упускать последнюю возможность оказать на него влияние. Давид не собирался стать одним из тех толстых потеющих мужиков, которым тычут в лицо телекамерой и расспрашивают о героине в крови его ребенка, которого он не видел последние полгода.
Он достал
Иван
На следующее утро Ваня проснулся с четким желанием откосить от своих обязанностей. Он повертелся, высунул нос из-под одеяла и поняв, что снаружи жуткий холод, накрылся с головой. Морозов пусть сам нянчится со своим жеребенком, а он проваляется пару деньков в постели, мастерски изображая простуду. В детстве это ему хорошо удавалось. Мама верила, оставляла ему морс, лекарства, и уходила на работу. Весь день можно было лежать перед телевизором, а уж когда друг одолжил ему приставку…
Но вставать было все равно нужно. Он мог сказать, что плохо себя чувствует и попросить один день отдыха, ведь не заставят же его нянчиться с чадом, которое он может заразить. Иван посмотрел на часы и простонал от досады. Он пропустил завтрак, предаваясь мечтам о том, как проведет освободившееся время.
Стук в дверь заставил его встрепенуться.
– Открыто! – гаркнул Ваня, забыв о своем замысле.
Должно быть, Аллу послали дать ему пинка для ускорения. Иван сел на постели, поморщившись. Пол был просто ледяным, а пушистый ковер лежал только в центре комнаты. Конечно, это вам не бабушкин дом, где все застелено половиками.
– Я уже встал, – буркнул Ваня.
– Я вижу, – произнес низкий мужской голос.
Ваня схватил одеяло, прикрыв им ту часть тела, которая поднялась утром вместе с ним и явно выделялась.
– Давид, – сдавленно прохрипел он, уставившись на мужчину, который стоял всего в двух шагах от него, одетый с иголочки и причесанный волосок к волоску. Вот что значит порода. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, что Ване такого никогда не достичь.
– Все верно.
– Простите, я немного проспал. Горло, – Ваня коснулся пальцами своего кадыка, краснея и понимая, что под взглядом Морозова просто не способен соврать. – Болит.
Морозов приблизился к нему и не спрашивая, положил руку на лоб.
– Температуры нет, – нахмурившись, проговорил он.
– Да, просто немного охрип, наверно, – Ваня покраснел еще сильнее. Такого с ним еще не было и он чувствовал себя как красна девица в первую брачную ночь. Рядом мужчина, который лишь легонько его задел, а он уже дымится, готовый вскочить с места и броситься наутек. Кровь сильнее прилила к нижней части тела, давая понять, что просто холодной водой обойтись будет нельзя.
– Тогда я бы рекомендовал вам больше не пропускать приемы пищи. Вы здесь не для того, чтобы лежать в кровати.
– Простите, – Ваня поднял глаза на Давида, который по прежнему стоял так близко, что можно было уловить запах одеколона после бритья. Ваня опустил взгляд на пуговицы белой рубашки и тяжело сглотнул. Должно быть, он действительно заболел, иначе почему так реагировал? Ведь рядом с ним постоянно были какие-то парни или мужчины. В общаге, да и на работе. Но вот провонявший сигаретами потный грузчик с пузом, будто вот-вот разродится, не вызывал у него никаких чувств, разве что отвращение.