Гувернер моего сына

Кои Юлия

Морозов положил ладонь на маленький высокий лоб, а потом зыркнул на Ваню.

– У него температура.

– Не может быть, – Иван мгновенно оказался рядом с Миланом и тоже коснулся его лба. То, что малой отдернулся не сразу, затормозив с реакцией, сказало о его состоянии куда больше, чем действительно горячий лоб.

– Нужно вызвать врача, – Ваня уставился на Давида, к своему стыду понимая, что начинает

паниковать. Он не знал, как болеют дети. Сам он закидывался таблетками, запивал их горячим чаем по акции и заваливался спать на сутки. А потом уже и выхода особого не было, нужно было батрачить.

– Конечно, нужно, – рыкнул на него Морозов и подхватил сына на руки.

Такая забота была неожиданна для отца, который не появляется дома и платит другим, чтобы они присматривали за его ребенком. Он мог сказать, что это обязанность Вани или кого-то другого.

Иван последовал за ними на второй этаж, попутно рассказав все подоспевшей Алле.

– Это плохо, – констатировала она. – Он болеет долго и потом становится еще более капризным. Так что будь готов.

Ваня коротко кивнул. Ему сунули в руки телефон и он принялся сбивчиво объяснять какому-то мужику с флегматичной манерой речи, что случилось.

– Я вас понял, – протянул предполагаемый врач, иначе с кем еще Ваня объяснялся. – Скоро приеду. А пока наблюдайте. Никакой самоволки без особой необходимости.

– Да понял я, – буркнул Ваня уже после того, как отключился.

Он бросил быстрый взгляд на слишком большую для ребенка кровать, где тот лежал уже в пижаме и укрытый одеялом. Давид стоял рядом и Милан посмотрел на него такими глазам, когда старший Морозов повернулся к Ване, что сердце защемило. Ване показалось, что он увидел самое искреннее желание быть рядом, которое малой даже боялся показать отцу.

– Ну что? – хмурясь, спросил Давид.

– Сказал наблюдать, скоро приедет. Ничего не давать.

– Ясно. Держи меня в курсе.

Едва Ваня допустил, что этот человек может проявлять заботу к своему заболевшему ребенку, как тот строго проговорил, обращаясь к сыну.

– Мы обсудим то, что ты сделал не так и заболел. Знаешь же, что тебе нельзя.

Милан начал крутиться под одеялом и повернулся к отцу спиной. И после этого объектом для вымещения гнева мог вполне стать тот, кого обвинить было проще всего.

– А

ты, – Давид шагнул к Ване и то, как быстро он оказался рядом, заставило трусливо сделать шаг назад.

Но это не остановило Морозова. Пока Ваня не вжался спиной в стену, тот напирал. Еще немного и вцепится в горло, вот о чем думал Иван, но тот лишь встал настолько близко, что можно было услышать запах дорогого парфюма.

– Я доверил своего ребенка тебе! Еще хотя бы одна ошибка, одна оплошность, – вкрадчиво произнес Давид. – И разговаривать мы будем иначе.

Ваня тяжело сглотнул, таращась в светлые глаза мужчины. Внутри все дрожало и не понятно, был это страх или волнение. Конечно проблемы ему ни к чему, да и он не изверг какой-нибудь, чтобы нарочно подводить ребенка к тому, чтобы он заболел.

– Я понял, – заставил себя сказать Ваня, но вышло не слишком-то уверенно. Однако Морозов этим удовольствовался. Он отошел от Вани и покинул комнату, больше не глянув на сына.

– Придурок, – придя в себя, после того как опасность миновала, бросил Ваня.

– Не говори так про моего отца! – подскочил на постели Милан и Ваня с неудовольствием цокнул языком. Хорошо же паршивец прикидывался обессиленным и больным.

– А я не про него, – тоже желая повредничать, ответил Иван. – Ложись, скоро приедет доктор и будет ставить тебе огромные уколы.

– Не будет, – надулся Милан, но лег.

– Я его попрошу, чтобы поставил, – не унимался Ваня.

Он забрал из детских ручонок пульт, когда Милан уже собирался включить телевизор.

– Больным его нельзя.

– А няня мне разрешала.

“Потому что она дура”, – хотелось сказать, но было нельзя.

– Хочешь, я тебе почитаю?

Вскоре Ваня изучал внушительное собрание томов крайне унылой, на его взгляд, литературы.

– Это что? – приложив пальцы к подбородку, спросил он, не ожидая ответа.

Шкаф в детской не мог быть забит этим. Идея чтения ему на самом деле понравилась, да и так можно было избежать нового столкновения с Давидом, от одной мысли о котором по телу пробегали ледяные мурашки, а в затылок будто начинали втыкать невидимой рукой множество иголок. Лучше он спрячется здесь, уверенный, что сегодня Морозов старший в детскую больше не зайдет.

Конец ознакомительного фрагмента.