Гвардейские залпы
Шрифт:
Дальше следовало, что в один из дней этот Вася застал у своей хозяйки компанию родственников и знакомых, которые его усадили за стол, начали кричать "горько", в соседней комнате постель готовили, - хотели женить его, значит. А он - бежать.
– Так вот!.. Васька от кобеля - ногой, и к калитке, а та на замке, продолжал Федотов.
– Перевалился Вася через забор и в лужу упал. До самого дома, где мы стояли, без оглядки бежал.
– В которой шинели к нам Федотов пришел, вся пола была разорвана! восторженно закричал Петя Шилов.
Все опять принялись хохотать.
"Ишь,
– лежал и довольно думал я.
– С таким не пропадешь и настроение у ребят от таких баек улучшается... Постой!.. Это он мне такими рассказами всех с толку собьет! Приедем куда-нибудь, и начнут все так же бегать... Э-э! Так дело не пойдет." Но какую тут провести воспитательную работу, я не знал. Был бы на моем месте Чепок - другое дело!
Все-таки я сел на топчане и принял серьезный вид. Выставил вперед руку, как Чепок.
– Это что же, если мы куда-нибудь приедем, то ты, Василь, тоже начнешь по заборам лазить?
– я начал с командира отделения, как самого солидного.
– Что вы, товарищ лейтенант!
– Рымарь даже испугался.
– У него Маша есть. На телефоне работает... Он только ее признает!
– хором закричали разведчики.
– Значит ты, Юра?
Но Черепанов только высокомерно усмехнулся.
– Тогда, вы?
– за Шилова и Ефанова я был совершенно уверен. Они-то не пойдут. И действительно, и Петя и Виктор смущенно замахали руками.
– Да ну их!..
– Вот видишь, если ты у нас гуляка, - с удовлетворением сказал я Федотову, - исправляйся!..
А на другой день состоящий при штабе пожилой солдат Степан Иванович Кашкин принес на НП целую пачку писем. Вручая Федотову добрую половину из них, он не удержался от замечания:
– Только важное место занимают! Добро бы от родителей, жены, деток. А то все, поди, от девок!
– старик сердито сунул письма в руки Федотову.
– Ишь, какой!
– отпарировал Николай.
– Родителей, деток... Много ты любишь, наверное, этих деток. Небось им от тебя в деревне житья не было!
– Да я!..
– старик даже говорить не мог от негодования.
– Да у меня четверо сынов и все в армии! Чтоб я когда хоть одного ребятенка пальцем тронул!..
– Так уж не тронул?
– Да провалиться мне на этом месте!
– Вались, дед! Сад был у тебя?
– А как же!.. У нас у каждого хозяина наипервейшие сады. Зря что ли сам Мичурин Иван Владимирович из наших местов.
Федотов коварно прищурился:
– Т-ак!.. А когда к ночи к тебе в сад ребятишки за яблоками наведывались, ты их, наверное, специально поджидал с корзиной наилучших яблок? Ешьте, мол, детки дорогие, да помните дядю Степана...
Сразу поверженный Степан Иваныч растерянно замолчал. Да и что было говорить? Разве о том скажешь, что действительно поджидал он мальчишек, как лютую саранчу, с хворостиной, а то и крапивой в руках, что скакал за ними по плетням и грядкам, не раз растягиваясь на земле, и все для того, чтобы похлеще вытянуть какого-нибудь сорванца. Да разве такое обскажешь?..
Степан Иваныч торопливо схватил противогазовую сумку, в которой носил письма, и, даже не покурив, засобирался на выход.
Видя, что противник
– А яблоки, дядя Степан, испокон веков таскали, - закричал он вслед старику, - таскали и будут таскать, даже при коммунизме!
– Да уж если такие, как ты...
– пробормотал Степан Иваныч и, смущенно откозырнув, поспешно вышел.
Прекратили на время работу и наши радисты. Вся связь с огневыми позициями осуществлялась по телефону. И комсорг наш Юра Черепанов, всегда выручавший нас со связью на Юго-Западном, теперь занялся совсем другим делом.
Если в напряженные дни боев на Дону и под Ржевом и думать было нечего о сколько-нибудь художественном оформлении документов разведки, то здесь, под Демьянском, времени было достаточно.
Начали, конечно, со схемы ориентиров. Ее выполнили в красках и повесили на стенке блиндажа. За короткое время каждый из разведчиков знал все ориентиры твердо на память.
На ватманском листе, с большим трудом добытом в штабе, оформили разведывательную схему. К ней специальную легенду: что за цель, кем и когда выявлена, и, наконец, принялись за панораму местности. Сначала Черепанов набросал карандашом отдельные участки обороны противника. Их склеили вместе в длинную полосу, и вот уже на ней зазеленели леса, рощицы и поляны, извивалась голубая Робья, тянулись желтые и коричневые нити дорог и тропинок. Это была самая трудоемкая часть работы. Теперь оставалось нанести расположение подразделений немцев и их оборонительных сооружений. Ярко выделяющиеся артиллерийские и минометные батареи, пулеметные гнезда и доты, длинные зигзаги проволочных заграждений, черные горошины противотанковых полей, передвигающиеся по дорогам танки, грузовики и повозки, отдельные солдаты и подразделения наглядно представили всю систему обороны противника.
– Все!..
– разведчики без устали любовались на панораму.
– Ну, а что выявим новое - будем пририсовывать.
Новые цели вскрывались часто. Правда, не все они были важными и значительными.
Однажды Федотов, ввалившись в блиндаж, с торжеством протянул журнал разведки.
Последняя запись в журнале гласила:
"Квадрат 32 - 10. 10 часов 30 минут. Отдельный блиндаж. Из блиндажа вылезли две фашистские мамзели и направились в кусты. Побыв там минут 10, вернулись обратно".
– И это все?
– скрыв усмешку, я вернул журнал.
– Как все?
– взвился Федотов.
– Товарищ гвардии лейтенант, это же не какие-нибудь танки, которые чуть не каждый день разъезжают! А потом не ко всем они попадут, а только к заслуженным "фрицам"! Давай, Юра, рисуй их на свои схемы.
Блиндаж разразился хохотом, а этого только и добивался Федотов.
С первых дней нашего пребывания под Демьянском в разведке началась систематическая учеба. Даже пришлось составить расписание занятий. Снова изучали приборы, личное оружие. В лесу ходили по азимуту. И, конечно, занимались строевой, и даже тропинку протоптали, так отрабатывали действия бойца в строю и вне строя, с оружием и без. Регулярно приходил проводить занятия Чепок. Политзанятия полюбили, его всегда ждали. А мне он, как всегда кратко и чуть суховато, сказал, отозвав в сторону: