Гвардия Хаоса

Акисс Ардо вин

Новый штаб был организован под открытым небом, в тени скального уступа, выдержавшего десятки попаданий пушечных снарядов. Дженази внимательно всмотрелся в лицо каждого присутствующего — и увидел только мрачное отчаяние. Темнее прочих был взгляд нового командира третьего батальона, который еще утром был старшим лейтенантом, а теперь — самым старшим по званию во всем батальоне. Практически уничтоженном батальоне.

— Мы ожидаем начало наступления в районе ближайшего часа, — сообщил он, чертя в пыли приблизительный план местности — карты были уничтожены вместе с командирами. — Разведка доложила о готовности к штурму двух батальонов противника. Их направили сюда специально для захвата нашей высоты, они отлично вооружены и подготовлены. Среди рядового состава были замечены солдаты в необычной

форме и с неопознанным оружием, по виду напоминающем винтовки. «Заоблачники», — комбат одними глазами указал вверх, в открытое небо, — и здесь помогают своим. И мы не знаем, есть ли у них еще ракеты. Основной удар будет направлен по позициям моего батальона, — он провел стрелочку от расположения лоялистов к своим укреплениям. — И мы не сможем его удержать. Большая часть минометов и пулеметов выведена из строя в результате обстрела, от укреплений остались только огрызки. Боевой дух личного состава не могу охарактеризовать ввиду его полного отсутствия. Мы прикрыты с флангов, и в тылу резервы есть, но когда у врага есть ракеты, от которых нельзя защититься, хочется только зарыться в землю поглубже, и не высовываться лишний раз.

— Я лично буду командовать обороной позиций третьего батальона, — сухо произнес Дженази, — а вам поручаю общую координацию полка. Когда атака противника будет отбита, вы должны будете организовать наступление и в кратчайшие сроки занять его позиции. Пятой армии отдан приказ о наступлении, и он должен быть выполнен.

— Это невозможно! — старший лейтенант побледнел еще сильнее. — У нас уже недостаточно сил для наступления! А если мы отобьем атаку, то нас все равно станет еще меньше. Позиции противника хорошо укреплены. Это самоубийство! Самоубийство уже просто удерживать эту позицию, а вы говорите, что нам предстоит еще и атака? С каких пор эта война превратилась в бойню до последнего человека?

— Третий батальон удержит позицию и пойдет в наступление, даже если я останусь последним офицером в полку, — Дженази посмотрел довольно молодому мужчине в глаза. И тот отступил перед его ледяной жестокостью, задрожал и опустил взгляд.

Передав лейтенанту — офицера звали Сальватор Кортес — полномочия замкомполка, Дженази направился на позиции третьего батальона в сопровождении его нового командира — худощавой брюнетки по имени Сола Бианка. Она была на пару сантиметров выше Дженази, а на ее левую руку была натянута кожаная перчатка, которая крепила к кисти деревянные протезы мизинца и безымянного пальца. По жестикуляции лейтенанта Гвардеец определил, что пальцев она лишилась относительно недавно, и все еще не смирилась с увечьем.

— Вы действительно готовы отправить на смерть весь мой батальон? — тихо, но отчетливо спросила она по пути к укреплениям.

Дженази остановился и внимательно посмотрел на женщину. Даже девушку: война заострила черты ее лица и углубила морщины, состарив едва ли не вдвое, но на самом деле она была немногим старше двадцати. На левой петлице защитного цвета не хватало тусклого бронзового квадратика, а на плотной ткани остался след чего-то острого — видимо, оторвало осколком. Дженази бесцеремонно взял девушку за подбородок и повернул ее голову так, чтобы лучше рассмотреть левую сторону лица. Свежая ссадина обнаружилась на шее под ухом.

— С таким везением вам ли бояться смерти? — усмехнулся Гвардеец, разжимая пальцы.

Сола обожгла его взглядом и потерла пальцами подбородок.

— Звание полковника не дает вам права распускать руки, — она покосилась на его петлицы с серебряными прямоугольниками, пришитые к вороту черного плаща.

Дженази молча зашагал дальше.

— Смерть не будет обходить меня вечно, — произнесла Сола мрачно, снова поравнявшись с ним. — Но вам, видимо, безразличны жизни простых солдат. Учитывая размер потерь, атака совершенно бессмысленна — мы все равно не сможем удержать позиции врага.

— Младший лейтенант Бианка, — холодно ответил Гвардеец, — оставьте вопросы стратегического планирования высшему командному составу. Вы должны понимать, что если обстоятельства вынуждают принести ради победы в жертву целый полк, то жертва должна быть принесена. Солдаты должны выполнять приказы, а не обсуждать их.

Ответ

Солы он не услышал: голова дернулась от резкого и неожиданного удара, и следом же стала непривычно легкой и пустой. Дженази ощутил пустоту на месте затылка, а следом шея и спина под плащом стали мокрыми и липкими. Мысли остановились, исчезли, он потерял координацию в пространстве и контроль над собственным телом, а также понимание, кто он и где находится. Он не понял, сколько продлилось это состояние, и в себя он пришел уже стоя на коленях и закрывая лицо руками. И услышал стрельбу и крики впереди. На позициях третьего батальона.

Противник пошел в наступление.

Дженази провел ладонью по затылку и обнаружил неожиданно сильно отросшие волосы. Под ними была кровь и следы внутреннего содержимого его черепной коробки.

Осознание пришло через пару секунд: он стал жертвой снайпера. Он ведь как раз поднялся на гребень холма, и из-за Солы забыл о том, что следует проверить окружающее пространство на предмет наличия противника. Судя по тому, что его тело никак не отреагировало на угрозу, выстрел был произведен из рельсовой винтовки, разогнавшей пулю до космических скоростей. Если бы Дженази не был г'ата, то точно был бы убит, а так его лишь оглушило на какое-то время. За которое Сола Бианка оставила его и возглавила оборону третьего батальона.

Дженази посмотрел на запад — именно с той стороны прилетела пуля — и обнаружил, что единственным удобным укрытием для снайпера являлась небольшая роща на вершине холма в трех километрах от данного места. Он должен был находиться там, и Гвардеец мог бы найти его, но ему следовало помочь отбить наступление. А точнее — учитывая состояние полка — отбить его, и показать воинам Чинкуэдо, что их новый полковник — в первую очередь не командир, а их самое мощное и смертоносное оружие.

В процессе регенерации головы его короткие волосы отросли до самых плеч, и чтобы они не мешали, Дженази стянул их сзади в хвост и перевязал платком. И обнажив меч, ворвался в окопы, в которых остатки батальона отбивались от вражеской лавины из сотен солдат противника. Немногие из оставшихся пулеметов обороны молчали — вражеские снайперы убивали любого, кто пытался занять огневые точки. Среди треска выстрелов, грохота разорвавшихся гранат и криков боли и ярости Дженази различил характерный свист пуль, выпущенных их рельсовых винтовок — воины Небесных Городов и здесь помогали вести наступление, оставаясь за спинами простых смертных.

Гвардеец определил все точки, из которых велся снайперский огонь, уже в тот момент, когда его меч рассек надвое первого солдата правительственной армии. Тот как раз намеревался вонзить штык в живот лежащего на земле бойца, лицо которого было покрыто густым слоем крови и коричневой пыли. Только синие глаза сверкали ярко-ярко — отчаянной решимостью и неприятием смерти.

Дженази позабыл о нем мгновение спустя, погружаясь в ярость и безумие кровавой бойни. Его сталь и сокрушительные порывы ветра очистили позиции третьего батальона, не встречая никакого сопротивления — он был везде и сразу на протяжении всего окопа, поражая человеческое воображение своей невероятной скоростью. Снайперы пытались остановить его, но их способностей не хватало, чтобы прицелиться в тень от ветра и молнии. И пока они занимались бесплодными попытками попасть в Дженази, боец третьего батальона добрался до последнего уцелевшего пулемета и открыл огонь по прерывистым шеренгам наступающих.

Далеко за спинами солдат противника в воздухе белой вспышкой ярко сверкнул болид — и Дженази лишь благодаря своему ускоренному в десятки раз восприятию смог сбить гиперзвуковую ракету врага небольшой молнией — в паре сотен метрах от окопа. Электростатический разряд вывел из строя систему наведения, и ракета ушла в сторону, врезавшись в землю. Взрыва не последовало.

А затем их всех накрыло ужасающим воем, который следовал за снарядом, многократно преодолевшем звуковой барьер. Солдаты инстинктивно прижались к земле, а Дженази на мгновение замер, справляясь со звуковой атакой на свой обострившийся слух. На голых рефлексах вверх взметнулась рука с мечом, рассекая крохотную пластиковую пулю, выпущенную в его голову, и обе ее половинки вырвали две пряди из его волос.