Гвардия Хаоса
Шрифт:
Когда дочь Валерии начала расстегивать пуговицы своей рубашки, Юрика отвернулась, сделав вид, что ее заинтересовала картина на стене. Увы, но ничего действительно достойного внимания в банальном натюрморте не было, так что ей никак не удалось отвлечься от мыслей о том, что скрывается под тканью, которая потеряла свою белоснежную чистоту после долгой дороги.
«Чертова Валерия! До разговора с ней я даже не задумывалась над тем, кто мне нравится или нет. Уверена, это был какой-то психологический фокус, и на самом деле со мной все в порядке. Сейчас я обернусь и без разных глупых мыслей увижу
— Пойду искать душ, — сказала Виктория, и Юрика услышала, как она застегивает рубашку назад. — Иначе просто не засну. Ты со мной?
— Я тебя здесь подожду, — Юрика отвернулась от картины и нашла в себе силы взглянуть на племянницу. — Потом просто скажешь, где он находится.
— Как хочешь, — девушка пожала плечами и направилась к двери. — Только в этом доме должно быть две или три ванных комнаты. Какой тебе смысл ждать меня?
— Действительно. Не подумала…
«Да откуда мне знать, сколько здесь ванных? — мелькнуло у Юрики в голове злое. — Я в таких дворцах гость нечастый. И только попробуй что-то сказать по этому поводу!»
И так они отправились на поиски вдвоем.
«Бесит, бесит, бесит… Боже, как же она меня бесит!»
Как оказалось, Юрика не была способна спокойно вытерпеть холодное высокомерие Виктории, даже когда оно было прикрыто вполне подлинным дружелюбием и подано под флагом перемирия. И теперь ей предстояло научиться сдерживать этот тип эмоций по отношению к ней, наедине или в компании — чтобы не выдать вместе с ними чувства совершенно другого рода. Девушке пришлось принять тот факт, что раздражение и симпатия шли в данном случае в одном комплекте.
***
00:35, 21 июля 1014 года, воскресение. Союз свободных республик Судо, республика Алсена, катакомбы под озером Батаракт.
Ришари с трудом выбралась из воды — тело было непривычно тяжелым и отказывалось слушаться. Она чувствовала, как сама ее суть разрывается надвое, разные стороны личности, которые уже давно отвергали друг друга, вступили в фазу острого противостояния. Тень, которую она изгнала из себя в Эведеле, никуда не делась. Нельзя отсечь клинком часть собственного «Я».
Нельзя.
Ее начало отвергать собственное тело. Если его можно назвать ее собственным.
Проклятая кровь г'ата. Как же Ришари ее ненавидела. Сколько раз она спрашивала себя, зачем Дженази с ней это сделал. Зачем превратил ее в это? В существо, стоящее выше физических немощи и страданий. Он дал ей силу, которой она не смогла распорядиться так, как действительно желала ее душа. И даже с этим бессмертием и могуществом не стала той, кем хотела быть на самом деле.
Пропустив через тело электрический разряд, Ришари мгновенно высушила изорванную одежду и растрепанные волосы. Осмотрелась вокруг — в кромешной тьме древнего подземелья. Ее глазам была безразлична степень освещения окружения, она могла одинаково четко видеть как в полном мраке, так и при свете, выжигающем сетчатку.
За последние три года здесь мало что изменилось. Как и за последние три тысячи лет, прошедших со времен падения цивилизации Ному-за-Грим. Черные
Пиктограммы, барельефы, мозаики, статуи. Скрытое от глаз наследие Забытых Богов. Каменная библиотека Шун-Ра-Батаракта — Хранителя Прошлого. Ее привел сюда его последний жрец — один из тех, кого принято называть чародеями. Привел, чтобы доверить ей защиту остатков своего великого труда. Взамен она получила часть его знаний. В первую очередь — знание языка ному-за-грим.
Жрец — его звали Браннар — умер шестьдесят лет назад. Он стал ей хорошим другом, и Ришари все еще тоскует по долгим беседам с мудрым стариком, который, казалось, никогда не был молодым. И вместе с ним Шун-Ра-Батаракт уснул, так и не найдя себе нового служителя.
Ришари начала свой путь по длинной анфиладе залов со сферическими нишами, из которых на нее сверху, надменно и сурово, взирали десятки каменных изваяний Забытых Богов. Вот она прошла мимо Наму-Ар-Зонкона — Кузнеца, создавшего Железные и Бронзовые Врата, которыми от смертного плана были отрезаны Изначальные и Неназываемые. Проводником воли Кузнеца стал Раббен Тоттенгрибер, который — так она считала — был недостоин такой чести. Сила и знания величайшего из ному-за-грим оказались в руках шестерки Сигурда, и об этом не мог без сожаления вспоминать Баннар.
Вот она прошла мимо статуи Баад-Бор-Ксона — одного из семи Владык Пламени, поддерживавших пламя в горне Зонкона. Больше двухсот лет жрецом-чародеем Ксона является Кэнсей, и Ришари своими глазами видела, на что способно его неукротимое пламя.
У статуи Тхан-Озу-Бая она замедлила шаг. Забытый Бог, покровительствующий Сигурду. Карающая Тьма. Этот ному-за-грим вместе с пятью братьями и Ран-Ар-Когом, Зодчим, создал темницу, в которой уже многие тысячи лет вопят и стонут древние чудовища — Неназываемые. Когти распада и энтропии, вцепившиеся в Тейзою на заре истории.
И одним из последних в длинном ряду Забытых Богов стоял Лон-Ри-Ба — Светочь, страж Башни Света — мистического чертога в Сердце Мира Тейзои, созданного Зодчим для удержания Изначальных. Многомерных созданий, являющихся источником мистических способностей всех обитателей Эдема-Тейзои.
Чародеем-жрецом Лон-Ри-Ба был Глашатай — сильнейший противник Гвардии Хаоса. Тот, кого они убили много лет назад.
В последнем зале анфилады, среди стеллажей с каменными книгами ному-за-грим, стоял гранитный трон последнего библиотекаря. На котором вот уже шесть десятков лет тишину и покой этих каменных стен охранял Браннар. Ришари не посмела тронуть его иссохшее еще при жизни тело, для которого он выбрал подобный способ упокоения. Она почтительно приблизилась к мумии человека, рука которого даже в посмертии продолжила подпирать волевой подбородок, и нежно провела пальцами по мертвому пергаменту щеки. Потом погладила пышные седые волосы — и снова оставила его одного, войдя в боковой проем.