Гвардия Хаоса
Шрифт:
Еще пять минут неспешного шага — и Ришари оказалась в своих личных апартаментах. Три зала с кучами покрытой плесенью трухи, оставшейся после сгнившей деревянной мебели. За которыми находился небольшой подземный амфитеатр — единственное сухое и светлое место в остатках храма. Источником тепла и света был огромный стеклянный шар с раскаленным газом внутри. Последний уцелевший осветительный прибор во всем комплексе — осколки других можно было найти повсюду в остальных частях храма. Артефакт парил в воздухе высоко над головой, продолжая добросовестно выполнять функцию маленького подземного солнца.
Ришари обвела взглядом
Вот на теплой базальтовой ступени сидит Мать — златокудрая статная женщина с ее собственным лицом, в просторном платье цвета осеннего листа. Она так и не смогла стать такой же любящей и заботливой.
Рядом — Жена. Задумчивая и одухотворенная. Русые волосы собраны в незатейливую прическу, закрепленную длинными шпильками из красного дерева и слоновой кости. Золотые серьги, кольца, браслеты и ожерелье инкрустированы черными алмазами; Облегающее платье из золотистого шелка с черным паутинным узором.
Следующая — Сестра. Единственная, как две капли воды похожая на саму Ришари, только на ее собственном лице никогда не было такого легкомысленного выражения.
Она прошла дальше, мимо десятков не-Ришари, которые играли свои роли в чужих жизнях, и мимо не-Ришари, которым так и не нашлось сцены для своей игры. Пока не остановилась напротив Наставницы.
У этой девушки было чужое лицо. Точнее, лицо Ришари, только измененное настолько, что ее никто не смог бы узнать под преображенными чертами. Каштановые волосы с медовым отливом собраны в тугой пучок, зеленые глаза с голубыми прожилками смотрят с вниманием и пониманием. Строгий деловой костюм: черная юбка чуть ниже колен, белая шелковая блузка, черный пиджак с серебряными пуговицами. Туфли на невысоком каблуке. Серебряные серьги с крошечными ониксами. Серебряная оправа очков.
Ее самое любимое и ценное творение.
Та, что исполнила ее желание.
Здесь, в этом потерянном для времени амфитеатре, были не все не-Ришари. Еще двенадцать женщин, девушек и девочек следовали ее воле в разных уголках Тейзои. Приводили к исполнению ее волю.
Ведь даже те, кто зовет ее Богиней Юга, не знают, кто и когда впервые назвал ее так. Кто и почему.
Ришари бросила взгляд на Убийцу, Мстительницу, Ревнительницу, Разрушительницу. Безумную. Худшие не-Ришари из худших. Ее темные стороны, воплощенные в нетленной плоти и крови. Да, она нашла их в себе, вдохнула в них жизнь — но не искоренила в себе причину, по которой они были порождены ее разумом и подсознанием.
Настало время создать лучшую версию себя. Свободную, любящую и всепонимающую. Так сильно похожую на ненавистную ей воровку.
Ришари молнией переместилась в центр сцены амфитеатра и вытянула перед собой руки с раскрытыми ладонями. Сконцентрировалась — и выпустила из глубин своего «Я» колоссальный заряд мистической энергии. Придала ему форму.
Бесшумно и плавно выскользнул из ножен клинок.
Ледяная сталь рассекла кожу на ладони.
Багряные капли коснулись силуэта, сотканного из пронизанного светом тумана.
Первым был запечатлен образ мысли. Идеи.
Затем — тело. Ее тело, точная копия, только без единой капли ненавистной крови г'ата.
Лицо — следующее. Ее собственное лицо.
Глаза — серо-синие.
Волосы…
Ришари задумалась.
Нет, она не может дать ей свои прежние волосы. Дженази слишком легко сможет ее узнать.
И Ришари сделала их невероятно густыми и пышными, подобными львиной гриве. И окрасила десятки оттенков радуги. Кто сможет рассмотреть ее лицо, обрамленное таким возмутительно ярким раздражителем для глаз? Кто вообще что-то запомнит из ее черт, кроме этого парикмахерского безумия?
Идеально.
Одежда, обувь, украшения. Последний штрих — гитара с глянцевым розовым корпусом, угольно-черным грифом и золотистыми струнами.
И, наконец, голос.
— Спой мне, Джессита.
Новая не-Ришари резко ударила по золотым струнам и взяла «фа» третьей октавы.
Ришари закрыла глаза и слилась с этим высоким чистым звуком, позволила ему проникнуть в самые потаенные уголки своей души.
— Да… Но ты можешь еще лучше. Но не сейчас.
Ришари нежно обняла не-себя и чуть слышно прошептала ей на ухо:
— Но совсем скоро. Ты споешь свою песню разрушения империи Сигурда. Чтобы я наконец смогла посмотреть Дженази в глаза.
Глава 28. Дипломатия Нолы Орчи и странности виртуальной реальности
02:15, 21 июля 1014 года, воскресение. Федерация Вердиро, республика Кайлена, Эдельбрасс.
Для человека, который весь день провел на ногах и пережил массу самых разных, но сильных впечатлений, теплый душ будет лучшим средством для умиротворения взбудораженного разума и тела, отказывающегося признавать, что на сегодня с делами покончено. Есть еще, правда, мед и молоко, но Юрика решила, что можно обойтись и без радикальных мер. Ей всего-то и нужно, что заснуть на одной кровати с Викторией — на большой удобной кровати в большой уютной спальне. Какая разница, что в этом доме она впервые? Ее дом сейчас там, где Дженази, а он в данный момент находится за стеной. Удобно, уютно, безопасно. Вопрос: так почему она до сих пор не спит?
Проблема была в Виктории. Нет, племянница не храпела, не ворочалась и не перетягивала на себя одеяло — у нее было свое. Но даже если бы оно было одно на двоих, проблем по его поводу все равно бы не было, потому что Виктория лежала так тихо, что даже ее дыхания не было слышно. Так же не было проблемы в отношении Юрики к дочери Валерии — после целого дня переживаний девушка просто устала думать об этом. Нравится, не нравится — сейчас ей было без разницы, даже если причина данных беспокойств лежит на расстоянии вытянутой руки. В пределах ее личного пространства.
Юрика не знала, что не умеет спать с кем-то в одной кровати, потому что раньше никогда не спала с кем-то в одной кровати. Это был совершенно новый для нее опыт, чужое присутствие откровенно мешало расслабиться. Все-таки по своей натуре девушка была одиночкой.
Чтобы избавиться от ноющего ощущения в спине, которая, казалось, пыталась отрастить глаза, чтобы наблюдать за Викторией, Юрика повернулась на другой бок и увидела перед собой затылок племянницы. Интуиция подсказывала, что что-то неладное в ее подчеркнутой неподвижности, по-настоящему спящий человек так лежать не должен, но решила свои подозрения не проверять и почти сразу же отвернулась.