Гвенделл, лучший ученик

Эмис Блаулихт

Даже через розовую пелену Гилберт ощутил, как волна горькой обиды обдала жаром спину. В животе что-то неприятно сжалось. Он с надеждой посмотрел на Гафа и Лирена:

– Да почему?

– Потому что нечего тут бабам делать, – резко ответил Чума и махнул рукой в сторону двери, глядя то на Берта, то на Бьюли. – Уходим!

Гилберт переглянулся с ней (не с ее сиськами, как обычно) так, будто они вдруг стали самыми близкими товарищами по несчастью. Тогда он заметил, что у Бьюли очень даже милые глаза. Серые. Но полюбоваться он не

успел, потому что Чума тряхнул его за плечо.

– Тебе, может, скорости поддать?

В нос ударили запах табака и вонь от нечищенных зубов. Берт отклонился и от неприязни, и от страха, уткнувшись затылком в плечо Нивенира. Но тот отпихнул его назад, и Гилберт чуть не стукнулся с Чумой лбами.

– Чего ты вертишься? – зловеще улыбнулся Чума, зацепил его за рукав и вытащил с лавки. Но не отпустил, а перехватил за шкирку и придирчиво осмотрел с ног до головы. – Красивая?

Он указал на Бьюли. Та с тревогой метала между ними взгляд, как и Лирен. Остальные заинтересованно наблюдали.

Берт с трудом различал его слова из-за дурмана. Противный запах Чумы немного его отрезвлял, но не давал соображать как следует. Гилберт рассеянно посмотрел на Бьюли и снова на него.

– Не знаю.

– Знаешь, раз так пялишься. Говори.

– Не надо, а? – промямлила Бьюли.

– Завалилась, – рыкнул на нее Чума.

Он смотрел на Берта с колючей усмешкой. И если бы Гилберт не плыл от сахара, он бы додумался пнуть его в живот и убежать.

– Ну, красивая, – слабо ворочая языком, ответил он.

– Вот и подрочи на нее сегодня, – с наигранной лаской улыбнулся Чума. Берт увидел у него под деснами желтый налет. – Знаешь, как это?

Ребята прыснули и издали заинтригованное “у-у-у”. Лирен и Бьюли стыдливо опустили глаза.

А Берт не знал, поэтому промолчал. Больше всего сбили с толку слова “на нее”. Гилберт бы даже на свежую голову не придумал, что можно делать НА красивую девчонку.

– Точно, ты ж девка, – с притворным озарением воскликнул Чума и грубо отпустил воротник Берта. Он пошатнулся и едва не повалился обратно на скамью. Ноги были точно деревянные.

– Девкан, – подсказал Гаффер.

Чума обернулся на него, одобрительно подняв брови.

– Хорош! Точно!

Он снова посмотрел на Берта.

– Чего стоим, девкан? Топай! И эту с собой забери, – Чума вытянул с лавки Бьюли и провел ее с Бертом к двери. – Трахать ее тебе все равно нечем. А я попозже приду.

Мошкара посмеивалась вслед. Берт едва понимал, что сказал Чума. Он шел, чувствуя на лопатках его руку и запах Бьюли. Ночной воздух обдал лицо прохладой, когда Чума вывел их на улицу и закрыл дверь.

Бьюли сразу привалилась спиной к стене и сползла по ней на землю. Подол светло-голубого платья красиво облегал ее колени и расходился широким полукругом на гранитных плитах. Она молчала и смотрела на соседний дом, будто ничего и не случилось.

Из головы Берта немного выветрился дурман. Он потер

глаза запястьями и оглянулся, как если бы видел эту улицу впервые. А потом пришло и осознание произошедшего. Сердце больно застучало об ребра.

Он посмотрел на Бьюли и сразу же отвел глаза. Мало того, что обозвали, так еще и выгнали вместе с ней, как двух придурочных подружек. Было бы в сто раз лучше, если б выгнали одного. Даже в миллион! Но теперь будут до конца жизни считать таким же лохудриком, как эта Бьюли. И такой же девкой.

Остатки сахарной неги не позволили ему разозлиться, поэтому он хмуро спустился на мостовую и уже готов был пойти домой, но тут Бьюли спросила:

– А как тебя зовут?

Берт едва ее расслышал. В голове еще мутилось. Он замер и вяло оглянулся.

– Гилберт.

– М… Красивое имя. А меня Бьюли.

– Я знаю.

Она улыбнулась, вздохнула и подняла глаза в звездное небо. А Берт смотрел на нее. И снова хотел ЧЕГО-ТО, не в силах оторвать взгляд.

– Тут поблизости твой тезка живет. В Везерлехе. Это ферма такая. Только его зовут Гильберт. Тебя, наверное, в честь него назвали?

– Не знаю, – полусонно говорил Берт. – Вряд ли.

Он разглядывал белеющую в сумерках шею Бьюли. Ее светлые волосы до плеч. И потихоньку понимал, что никакая она не лохудра. А очень даже симпатичная.

– Ты только не обижайся на Чамбера, – тихо сказала она. В таверне приглушенно балаганил народ, так что Берту пришлось поднапрячь слух, чтобы разобрать ее слова. – Просто встал не с той ноги. А так он хороший.

– Почему не с той ноги?

– Да просто так говорят, – улыбнулась Бьюли и посмотрела ему в глаза. – Когда у человека день плохой. Боги…

Она снова вздохнула и обхватила колени руками.

– Ты такой маленький… Куда ж тебя занесло?

– Я не маленький, – серьезно ответил Берт. – Мне уже шесть с половиной. А осенью будет семь. И я умею подрезать.

– Что делать?

– Из карманов воровать. А ты умеешь?

Бьюли опустила уголки губ и покачала головой. Она стала похожа на маленькую девочку, хотя была, наверное, ровесницей Чумы. И Берта снова охватило необъяснимое желание ЧЕГО-ТО.

– Я на колдунью учусь в Коллегии Шепчущих, – с детской виноватостью объяснила она. – Я и не должна такое уметь. Зато могу призвать скампа.

– Я таких в бестиарии видел, – похвастался Гилберт и по памяти произнес по слогам: – Да-эд-ри-ческом.

– Тебе нравятся Даэдра? – на губах Бьюли расцвела чудесная улыбка. Самая чудесная, какую видел Берт за свою недолгую жизнь.

– Ну…

Он попытался вспомнить имя хотя бы одного Даэрического Принца, с усилием продираясь сквозь дурман.

– Я знаю некоторых, – раздумчиво произнес Берт, лихорадочно копаясь в памяти, и наконец нашел: – А! Мне Сангвин нравится. И Шеогорат. И кто-то еще… А другие скучные. Но мне еще нравится Лорхан, только он не Даэдра, а… М-м…