Гвенделл, лучший ученик
Шрифт:
Они оба обернулись, когда Берт появился из-за угла и сел за стол с другого края от Лереси. Рядом стояла корзинка с готовыми булочками, кувшинчик молока и три кружки. Берт жадно схватил одну булку – теплую и мягкую, – и вцепился зубами. Вкуса он почти не ощущал. Будто держал во рту горячую глину.
– Явился – не запылился, – сказала Лереси, хитро покосившись на него. Выглядела она не ахти: как-то осунулась и обрюзгла. Под раскосыми глазами залегли круги, волосы небрежно зачесаны на эльфийский манер, кожа подобвисла.
Наверное,
– Угу, – прошамкал Берт с набитым ртом. – А фофему фы вдефь?
– Прожуй сперва.
Он кивнул и потянулся к кувшинчику, чтобы налить в кружку молока. Папа задумчиво посмотрел на его и отвернулся, продолжив точить.
– Ты возле ванной кое-что вчера оставил.
У Берта дрогнула рука, и струйка молока выплеснулась на стол. Он спешно поставил кувшин и вытер лужицу краешком полотенца, подложенного под миску с булочками.
– Фто?
– Одежду. Я уже положил ее замачиваться.
Папа обернулся, отложив точильный камень и нож. Берт смотрел на него, не моргая.
– Почему она пахла дохлятиной так же, как твои друзья, которых я поймал ночью за домом Одила?
Лереси настороженно обвела их взглядом, снимая противень с печи и сваливая готовые булки в миску.
– Не внаю, – промямлил Гилберт и отпил молока. Тоже никакого вкуса.
– Ты с ними был?
– Неф.
– Зачем ты врешь?
– Я не вву. Я пофто…
Он медленно проглотил, судорожно думая, и добавил первое, что пришло в голову:
– Я собаку гладил. Другую, не Фишку.
Берт услышал, что голос как-то осип, и заметил, что лицо Лереси сморщилось. Она отвращенно высунула язык, мотнула головой и продолжила лепить.
– Если ты с ними не был, откуда знаешь про Фишку? – устало спрашивал отец.
– Ну… Просто видел, как она с ними уходила. А эта другая была.
– На твоей куртке была рыжая шерсть Фишки.
– Эта собака тоже рыжая.
– Гилберт. Я знаю, что ты с ними был. Я тебя слышал.
Берт умолк и потупил глаза в стол. Есть расхотелось сразу.
– Да уж расскажи ему, что с мальчишками, – сказала Лереси, раскладывая сырые мячики на раскаленный поднос. – Испереживался весь, наверное.
Отец задумчиво посмотрел на нее и затих. Берт разглядывал линии на деревянной столешнице и щипал себя за руку.
– Ничего страшного, – наконец сказал папа, повернувшись к нему. – Предупредили, что за повторные случаи вандализма их упекут на пару суток, а пока отделались только штрафом. Они хоть ничего и не украли, но вломились в казенный дом.
На душе полегчало. Но только на секундочку. Потом снова оттянул тяжеленный валун разочарования. Ведь Чума-то остался на свободе. И Бьюли наверняка сейчас с ним.
Берт поднял глаза и встретился с мрачным взглядом отца.
– А что с трупом? – спросила
– Валуса Одила допрашивают. Узнаю только завтра. Гилберт, – папа подошел и оперся на стол огромными ручищами. Ножки стола предупредительно скрипнули. – Ты пообещаешь, что перестанешь с ними шарахаться по чужим домам?
– Да, – влегкую ответил Берт. Как и Лирен, он потерял запал на “шару”. Теперь его заботили только Фуфел с сахаром и Бьюли. – Обещаю.
– Также будет лучше, если ты найдешь себе компанию попристойнее. Меня настораживает Аксель. Мы нашли при нем несколько самокруток.
Берт застыл. Мышцы словно окаменели. Он испуганно смотрел в глаза отцу и чувствовал, как что-то внутри начинает выть: “са-а-а-ахар! Са-а-а-ахар!!!”
– Н-ну и что? – спросил он. Говорить стало тяжеловато, связки будто склеились. – Он же просто с нами гуляет. Я ничего не беру у него.
Тут Лереси ссыпала в миску булочки, отложила поднос и тоже оперлась на стол рядом с папой. Вдвоем они смотрели на Берта с недоверием и укором. Его схватил приступ злости, и он возмутился:
– Что? Правда! Не смотрите на меня так!
Он вдруг подумал, что Чума бы не позволил так на себя смотреть. Чума бы всем им накостылял! И Бьюли точно его за это любит.
– Мне нравится гулять с Фуфелом! – продолжал горячиться Берт. – Мне что, теперь ни с кем гулять нельзя?
– В городе много других хороших ребят, – сказал папа. Его голос похолодел. – Хотя бы тот же Лирен. Он приличный мальчик, почти твой ровесник, вот и дружи с ним.
– Я и так с ним дружу! Вообще дружу, с кем хочу!
– Таких друзей потом из канав вылавливают, – повысила голос Лер. – Попомни мое слово, этого Фуфела-идиотину сегодня-завтра у канализации лицом вниз найдут. Тебе оно надо, скажи мне? – она повернулась к папе и повторила: – Вот надо ему? Тебе надо? Мне не надо! У меня своих двое, а мне за твоим еще смотреть?!
– Успокойся, Лер, пожалуйста, – измученно вздохнул папа.
– Вот и не надо! – взвился Берт. – Почему ты вообще пришла?!
– Потому что! – Лереси зыркнула на него своими злющими бордовыми глазами. – Время появилось! Потому что ты шляешься не пойми где, а оболтус твой ни сном, ни духом! Работа да работа! А за тобой кто смотреть будет?! В мире и так черти что, так хоть тебя хочется уберечь!
Папа вздохнул, отошел к печи и поворошил кочергой поленья, раскидывая их друг от друга, чтобы поскорее затухли.
– Не надо за мной смотреть! – выкрикнул Берт и спрыгнул со стула. – И так все время запрещаешь!
– Вот и не буду! Делай, что хочешь!
– Берт, сядь, прошу тебя, – с мольбой обернулся отец. – Лер!
– Что?! – вспыхнула она. – Не хочет – не надо! У меня будто дел нет больше! Да вот еще!
Гилберт выбежал из-за стола и замер у стены, с ненавистью глядя на Лереси.