Гюрги-Дюрги-Дюк
Шрифт:
– У нас в классе одну девчонку дразнят Фтататитой из какой-то пьесы, - сказала Юлька.
– И ничего, справляемся. Ты тоже Ф-ф-тататита?
– Нет.
– А кто же?
– Я - Дюк.
– К-кто?
– Дюк.
– Может быть, Дюка?
– попыталась уточнить Юлька.
– Дюк.
– Глупость одна, а не имя!
– Есть хочешь?
– очень спокойно спросила девчонка.
– Не хочу!
Девчонка со странным именем по-хозяйски, словно жила в этой квартире тысячу лет, принесла откуда-то из прихожей простыни и подушку, швырнула их Юльке - "кто
– Ты что, была у моего деда?
– сухо спросила Юлька, первый раз в жизни называя деда так подчеркнуто по-родственному - "мой".
– Была.
– Когда?
– Сейчас.
– Ночью?
– Ночью.
– П-почему ночью?
– Потому что была далеко от дома. Сегодня вернулась и узнала, что он в больнице.
– А где твой дом?
– Недалеко.
– А ты с кем живешь?
– А ты?
Удивительно все-таки, до чего нагло вела себя эта Дюк!
– Ну и как его здоровье?
– спросила Юлька ледяным голосом.
– Все-таки ему семьдесят четыре, - помолчав, вместо ответа сказала Дюк таким тоном, словно это она, Юлька, была виновата в том, что ему уже семьдесят четыре!
– Значит, ничего?
– Есть хочешь?
– Нет!
– Тогда спи.
Ничего себе!
Дюк ушла на кухню и принялась там возиться с кастрюлями - совсем как мать вечерами, когда Юлька укладывалась спать. Вот еще! Надо все-таки в конце концов выяснить, кем приходится она Юлькиному деду! В конце концов, Юльке доверили ключ от квартиры и она отвечает за ее сохранность! В конце концов, здесь стоит дорогой инструмент и вообще, наверно, есть ценные вещи. И Юлькин чемодан!..
– Значит, ты его родственница?
– сердито крикнула она в распахнутую дверь кухни.
– Родственница, - отозвалась Дюк.
Надо же! Неужто она и Юльке родственница? Подумать только! Раньше это совершенно не приходило Юльке в голову. Она просто не допускала никогда мысли о том, что родственники деда могут оказаться и ее, Юлькиными, родственниками... Дюк вернулась в комнату, погасила свет, разделась, легла на свою скрипучую раскладушку.
– Одеяло дать?
– Не надо, - ответила Юлька.
– Тогда спи.
Неужто же эта Дюк думает, что Юлька вот так спокойно уснет, не выяснив своих родственных отношений с ней? В конце концов, надо было просто поставить ее на место, эту Дюк! Кем бы ни приходилась она Юлькиному деду, ближе Юльки у него все равно никого не было. Так чего же задаваться.
– Так с кем ты живешь?
– снова спросила Юлька.
– С мамой.
– А она тоже его родственница?
– Тоже, - сказала Дюк.
– Утром я встану рано, у меня дела в городе, а надо уехать домой с десятичасовой электричкой.
– Дальняя?
– спросила Юлька.
– Пригородная, - ответила Дюк.
К тому же эта Дюк была еще и бестолковой! Юлька же яснее ясного спросила ее о матери - дальняя она родственница деду
– До нашей станции сорок минут ехать. Только не все электрички там останавливаются.
Когда она говорила вот так мягко и дружелюбно, Юлька даже начинала испытывать к ней симпатию, и даже голос ее вдруг делался каким-то мягким, каким-то знакомым, словно Юлька уже слышала его когда-то.
– Наш дом на холме. Его отсюда, из окна, видно, - сказала Дюк.
– Что?
– Юлька чуть не подскочила.
– Тот, под к-красной крышей?
– А что?
– Н-ничего, - сказала Юлька.
Здорово! Ничего не скажешь! Среди бела дня нагло и бессовестно у Юльки украли то, что принадлежало давно и лично ей по праву! По праву! Потому что уютный дом на зеленом холме под красной крышей жил в Юлькином мире, под Юлькиным небом, центр которого всегда-всегда был над ее головой! Если даже уйти на край света, все равно он будет именно над Юлькиной головой! Именно над Юлькиной!
– Уютно устроилась, - сквозь зубы процедила Юлька.
– Почему уютно?
Юлька не могла видеть в темноте, но она почувствовала, что черты лица Дюк делаются снова жесткими, а губы резкими, как у мальчишки.
– Уютно потому, что красивый дом. И зелень... И на холме. Наверно, самое спокойное место на земле выбрала...
– Спокойных мест на земле нет, - отрезала Дюк.
– Есть!
– Нет!
– Есть!
Дюк помолчала немного, и за это время Юлька успела несколько раз упрямо повторить: "Есть, есть, есть, есть..." Только так она забивала противников в споре.
– Если есть, - спокойно сказала Дюк, когда Юлька выдохлась и умолкла, - то это все равно как Глаз Бури.
– К-какой Глаз Бури?
– Разве ты не знаешь, что такое Глаз Бури?
– Не знаю.
– Когда идет ураган, то в центре его спокойно и тихо и, может быть, даже светит солнце. Но ведь в любую секунду ураган может переместиться и захватить это место... Это и есть Глаз Бури.
– К-красиво, - с издевкой сказала Юлька, признаваясь себе, что это и в самом деле очень красиво звучит - Глаз Бури.
– Не я придумала.
Дюк замолчала. Даже притворилась, что спит! А Юлька еще долго совершенно бесполезно задиралась. Спрашивала, не дюк ли она Ришелье, сбежавший из Одессы. Даже спросила, не называется ли холм за озером Лысой горой и не может ли она, Дюк с Лысой горы, вызвать заклинаниями эту самую бурю с ее диким глазом... Потом, отвоевавшись, она все-таки уснула, и сон на этот раз показался ей одним бездонным черным мгновением.
Проснувшись, она никак не могла понять, почему она здесь, на чужом диване, в какой-то чужой комнате с чужими стенами и чужим паркетным полом... И лишь когда перевела взгляд на Окно, вспомнила, где находится, и поняла, что сбило ее с толку - дождь на улице, еще ни разу не ливший в этом городе при Юльке. Кап-кап-кап...
– знакомо, по саратовски, били капли по звонкой водосточной трубе то ленивыми мелкими ударами, то стремительным тревожным барабаном. Кусок неба в окне был безнадежно серым, а в квартире поселилась сырая прохлада.