Халид его пленница
Шрифт:
Кусаю губы, и прижимаюсь к женщине. Вдыхаю привычный запах выпечки, немного моющих средств. Всегда так пахла, когда мы виделись. И пыталась подкормить.
– Ох, ты такая худая, ну куда Ян смотрит? – обхватывает моё лицо, расцеловывает щёки. – Ну посмотрите на неё, сплошные кости. Нет, надо откармливать. Что хоть что-то ешь? Ай, знаю я это, ни одной же каши не ешь.
Не ему, терпеть не могу. Потому что от вкуса гречки меня до сих пор воротит, после детдома. Мы с Яном забирались в кладовые, воровали крупы и заливали их холодной водой. Ели прямо
А когда появились первые деньги – я купила несколько килограмм, съела за раз. Чуть не плакала от того, как было вкусно. Совсем не сравнится с той едой на подоконнике в старой уборной.
– Теть Кать, всё хорошо, правда.
– Не хорошо, доченька, что же это, а…
Причитает, как вечно. А меня её «доченька» режет вечно. Потому что у меня было две мамы. Родная со светлой улыбкой, она пахла молоком и мятой, гладила по волосам перед сном. И приемная, которая прижимала после кошмаров и покупала мне все-все игрушки, что хотела.
Их двоих я потеряла, обе лежат в сырой земле. И больше никогда не назовут меня своей дочерью.
А тетя Катя потеряла дочь. Ника жива, конечно, я её из-под земли достану. Но они не виделись уже давно. Подруга, как и я, пряталась от того, кого не хотела больше видеть никогда в жизни. Сколько же? Пять лет я от Халида бегаю, а она ещё раньше…
Семь? Шесть? Какой кошмар. И получается намного лучше, чем у меня. Сбежала, а ей даже не стукнуло девятнадцать. И тетя Катя переключила свою гиперзаботу на меня, хоть кого-то. После побега Ники она очень постарела, мгновенно.
– Так, ты иди-иди к колокольчику, а я пока тут поколдую. Ничего слышать не хочу.
– Колокольчик?
– Ты слышала, как он смеётся? Такой хорошенький, весь в тебя.
Киваю и мчу к сыну. Тот отбрасывает планшет, как только видит меня. Неловко сползает с высокого дивана, бежит ко мне. Маленький такой, нахмуренный. Свёл брови, сопит в мою шею, обнимает.
– Мамочка.
– Привет, милый. Я так скучала, - поправляю его волосы, улыбаюсь глупо. – Как ты тут? Что смотрел?
– Ты ушла, - шепелявит, почти не понятно, но я научилась разбирать. – А я остался. И…
– Ну-ну.
Прижимаю, глажу. Целую в пухлые щёки. Делаю всё, чтобы он не начал плакать. Знаю, что виновата перед ним. Ян уж точно не должен страдать из-за того, какие родители ему достались.
Успокаиваю сына, усаживая на свои колени. Рассказываю сказки, пытаюсь объяснить, что маме нужно совсем немного времени, и всё будет хорошо. Обещаю поход в парк аттракционов на следующей неделе, кормлю.
Мне хорошо-хорошо. Чувствую, что у меня снова есть семья. С теть Катей, которая приносит чай, Яном, который протягивает салфетки. С «колокольчиком», который не отпускает меня.
Я не мать года, и никогда не думала, что смогу дожить до момента с детьми. Но сейчас ощущение, что именно это лучший вариант для меня. Просто вот так, рисовать пакли на бумаге, любоваться сыном.
– Ад… Адель, - Ян напряженно отходит
– Что такое?
– Халид только что вышел из своей машины.
Глава 11. Ада
Я его убью.
Знаю, что даже бы ладошки не получилось бы сжать его шее. У меня руки маленькие, а он гигант. Викинг, который вместе Скандинавии поехал преследовать меня. Но всё равно – убью.
Бросаю взгляд на часы, у меня оставалось всего десять минут. Я отвлеклась, забыла. Слишком погрузилась в чувство призрачного счастья. И, конечно, Халид понял, что я не успеваю приехать. Он сам решил меня забрать.
И я понимаю, что нарушила обещание. Но он ведь тоже знал, где меня искать. А значит проследил, мог увидеть меня и сына. Яна тоже. Может, Халид узнал, что ко мне навстречу едет друг и разозлился?
Нет времени думать, целую сына в кудрявую макушку, хватаю балетки и выбегаю из квартиры. Как минимум скрыть то, где именно была – я ещё могу, хоть что-то. Но не пройдя и два шага по старому коридору, как врезаюсь в мужчину.
Пожалуйста, ну пожалуйста. Пускай он ослеп, не увидел, откуда выхожу, не понял. Ян ведь выбрал квартиру не на первом этаже, не сможет сбежать с сыном через окно. А я…
Я не готова, чтобы Халид узнал о Яне. Маленькое счастье, которое принадлежит только мне. А Цербер это счастье растопчет. Он ведь не хотел детей, не примет. Или примет? И заберёт сына, а я всю жизнь буду принадлежать Халиду, лишь бы быть рядом с Яном.
Ненавижу то, какой Халид непредсказуем. Ни единого раза не могла его просчитать, угадать. Это даже не ходьба по минному полю, это каждый раз шаг в пропасть с надеждой, что пропасти нет.
– Прости.
Шепчу, а словно ядом давлюсь. Потому что ненавижу просить прощение за то, в чём не виновата. Но надо, сейчас долг превыше собственных чувств. И если это хоть немного задобрит.
– За что же, пташка?
Резко поднимаю взгляд на него, отшатываюсь. На знакомом лице расцветает огромный грубый шрам. Выше виска и до самого подбородка. Светлый, не такой заметный.
У Халида много шрамов.
И на лице тоже есть.
Но совсем не такой.
– Не пташка, - вдруг произносит мужчина, усмехаясь. – Ладно, было бы слишком просто. А ты тоже всё бегаешь, Ада?
– Я… Саид.
Я не узнаю его сразу. Просто догадываюсь, сопоставляю фактов. Будто озарение накатывает и все факты складываются. Я знала о Саиде немного: он занимался поставкой оружия из Чечни, мутил свои дела с контрабандой, и именно он охотился за Никой.
Видела его несколько раз, не придавала значения. И в моей голове не родилась мысль, что он похож на Халида, потому что все наши пересечения были задолго до встречи с Халидом.
А теперь вижу: они копии. С отличиями, этими шрамами. Волосы у Саида короче, сам он ниже, не такой широкий в плечах. Но темноты в его глазах намного больше. И если Халид был жестоким, то, наверное, жестокость была Саидом.