Хамза

Яшен Камиль Нугманович

Конечно, рынок будет потрясен до основания. Кое-кому придётся кое с чем расстаться. Вот в чём состоит главный смысл финансового объединения двух капиталов - присоединить к себе третий.

Естественно, оба они с Миркамилбаем будут в тени. За них станет действовать человек Рябушинского. А когда барыш - миллион? два?
– будет поделён, тогда они откроют свое лицо.

И тогда-то уж он задаст праздничный той на весь Туркестан!

И Зубейда, как сказочный алмаз в ожерелье, украсит его дом по всем законам корана и шариата. А Зульфизар займёт

место Шахзоды - двухнедельный барашек всегда вкуснее годовалого.

А Шахзода?.. Ничего, ничего, найдётся дело и для Шахзоды.

...Сладкий голос, напевавший ему всё это, неожиданно оборвался - над решёткой перил веранды торчала чья-то незнакомая большая голова с широким морщинистым лицом, жидкой бородёнкой и в старой, стираной-перестиранной чалме.

– Кто такой?
– быстро опустив пиалу и положив руку на карман халата, в котором всегда лежал браунинг, нахмурился хозяин дома.

– Не узнали, байвачча? Я Пулат из Гандижирована...

– А-а... Чего надо? Почему влез сюда? Кто тебя пропустил в сад?

– Э-э, байвачча, ваш отец пускал меня к себе в любое время суток. Конечно, он жил не в таком большом доме, а вы были совсем маленьким байчиком, всегда просили меня сделать вам свистульку...

– Ну хорошо, хорошо... Говори скорее, что случилось? Почему ты решился нарушить мой отдых после молитвы?

– Я хочу отдать вам свой долг, байвачча.

– Ты мне что-то должен? Ха-ха-ха!.. Сколько же ты мне должен?

– Двести рублей.

– О-хо-хо-хо! О-ха-ха-ха! Как же тебе удалось выманить у меня такую огромную сумму? Как и когда?

– Семь лет назад я заложил у вас свою землю в Гандижироване.

– Землю? Семь лет назад? А под какой процент ты брал эти двести рублей?

– Вы разрешили мне дать вам беспроцентный вексель.

– Беспроцентный? Я?!..

– Я много лет работал на полях вашего отца, он всегда доверял мне...

– Эй, кто-нибудь!.. Пусть принесут тетрадь векселей по Гандижировану!

Всё оказалось правильно - от Пулата из Гандижирована семь лет назад был принят беспроцентный закладной земельный вексель под ссуду в двести рублей сроком на три года.

– Так ты же дважды просрочил свою закладную!
– в сердцах воскликнул Садыкджан, мельком взглянув на запись.

– Вы два раза давали мне отсрочку, хозяин.

– Я?!- Два раза отсрочку? Да ты в своем уме?

– Я говорю правду.

Действительно, срок закладной был продлён дважды. "Вот она, моя доброта, о которой я даже не помню, - с досадой подумал Садыкджан, - доброта и глупость. Миркамилбай уводит у меня деньги из-под носа именно из-за этого моего хорошего отношения к людям. Разве позволил бы он себе продлить какой-нибудь вексель, даже на пять рублей, хоть на один день? Никогда и ни за что! Поэтому он и идёт впереди меня во всём — и в торговле хлопком, и в финансовых операциях, и в общем размере капитала. Он то свои векселя пускает в оборот через банк Рябушинского, а я свои векселя продлеваю из жалости к таким вот оборванцам,

как этот Пулат".

– Ты принёс деньги?

– Да, принёс.

– Положи вот сюда. Ну, что ты стоишь? Отдал долг - хвала тебе. Иди занимайся своими делами.

– Мне хотелось бы получить назад мой вексель.

– Назад твой вексель? Но у меня нет его здесь... Или ты думаешь, что все эти семь лет я хранил твою закладную у себя под подушкой?

– Я вас очень прошу, хозяин...

– Да у меня тысячи таких векселей, как твой! Не могу же я держать их все у себя в доме. Они лежат в конторе, на заводе.

– Байвачча-ака, всемогущим аллахом вас заклинаю - верните мне мою расписку за мою землю. Обращаюсь к вам как мусульманин к мусульманину...

– Ещё раз говорю - здесь, в доме, нет твоего векселя... Да и зачем он теперь тебе? Я дал тебе деньги без процентов, дважды продлил закладную, хотя мог бы отобрать у тебя и три танапа твоей земли, и твой сад... Разве я поступил с тобой не так, как должен поступать мусульманин с мусульманином? Сейчас ты принёс деньги, вернул свой долг. Всё сделано по-человечески, мы с тобой в расчёте, не так ли? Без судов, без процентов.

Пулат несколько секунд с тоской смотрел на Садыкджана, потом растерянно оглянулся назад...

И тут над решёткой перил веранды возникла ещё одна мужская голова - такая же большая, как и первая, в цветастой повязке вместо чалмы.

– Это что ещё такое?
– отбросив пиалу, сжал в кармане халата браунинг хозяин дома.
– Кто такой?

– Не сердитесь, байвачча. Это мой сын Умар. Он работает у вас на заводе.

Вглядевшись во вторую голову, Садыкджан узнал её - один из самых вредных подёнщиков на разгрузочных работах. Вечно недоволен оплатой, вечно шепчется о чём-то с другими грузчиками.

– А что тебе здесь нужно?

– Я пришёл вместе с отцом.

– Вот как? Неужели?
– медленно закипая, со смешком заговорил байвачча.
– Как это трогательно выглядит - сын с отцом запросто гуляют по чужому саду...
– Он быстро поднялся на ноги.
– Вам что здесь - проходной двор? Место для народных гуляний?!..

– Мы пришли за нашим векселем, - тихо сказал Умар.
– Если бы вы сразу отдали его отцу, вам не пришлось бы ругаться на меня.

– Да зачем вам эта бумажка? Я же сказал - мы в расчёте.

– После вашей второй отсрочки наш вексель действует ещё два года.

"А он грамотный, дьявол", - подумал Садыкджан.

– Завтра я скажу в конторе, чтобы ваш вексель погасили.

– Нам бы хотелось получить его на руки, - настаивал Умар.
– Напишите записку в контору, чтобы нам отдали завтра закладную.

– Ты будешь учить меня, как мне вести свои дела?

– Вы можете забыть о нас, - вздохнул Пулат, - у вас большие дела, не чета нашим. А ваши конторщики случайно отдадут вексель в уплату за что-нибудь, - поддержал сын отца, - и тот, кто купит его, целых два года будет угрожать нам отнять нашу землю.