Хаос
Шрифт:
— Как так?
— Ну, — говорит Майк, — он раскололся с того момента, как ты пришла на прослушивание. Я просто не понимал, почему он так на тебя смотрит.
Я морщу нос.
— Как?
— Сначала я искренне думал, что ты ему просто не нравишься. — Майк смеется. — Я понятия не имел, что вы, ребята, переспали в старших классах.
У меня звенит в ушах. Громкий, настойчивый звонок.
— Подожди… Что?
Всевозможные предупреждения вспыхивают в моем мозгу, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. Он ведь не может знать, что мы переспали в старших классах?
Майк снова смотрит на
— Расслабься. Шон рассказал мне все. Я сохраню твою тайну.
— Он… он сказал тебе, что мы переспали в старших классах?
Это невозможно. Он же не помнит, как мы встретились в старших классах…
Майк чертыхается и дергается в сторону вместе с персонажем на экране. Затем он приходит в себя и говорит:
— На вечеринке у Адама после выпускного, верно?
— Да…
— Довольно эпично, если вдуматься. Как будто вы, ребята, всегда должны были быть вместе или что-то в этом роде.
— Да, — снова бормочу я, и страх скапливается у меня под ложечкой.
Шон помнит?
Шон помнит.
Когда Майк снова смотрит на меня, я маскирую свои эмоции фальшивой улыбкой, и он улыбается мне в ответ, прежде чем вернуться к своей игре.
— Я думаю, вам будет хорошо вместе.
Я ухожу от него в оцепенении, ледяная дрожь пробегает по моим рукам и шее, когда я снова и снова прокручиваю в голове его слова.
Я понятия не имел, что вы, ребята, переспали в старших классах.
Шон рассказал мне все.
Вы переспали в старших классах.
В старших классах.
На вечеринке у Адама после выпускного.
Шон помнил все это время. Он помнит меня с самого прослушивания, с того момента, как впервые встретился со мной взглядом после шести лет отсутствия. Он знал, когда устроил мне неприятности на нашей первой репетиции, и в конце концов я запустила ему в голову медиатором. Он знал, когда я поцеловала его в Mayhem, когда он поцеловал меня в ответ, и я закончила тем, что выставила себя идиоткой в автобусе. Он знал это, когда мы сидели на крыше отеля, и я призналась, что влюбилась в него в старших классах. Он знал это с каждым украденным поцелуем, с каждой улыбкой, с каждым разом выставляя меня глупой гребаной влюбленной пятнадцатилетней девчонкой.
Предательство растет в моем животе и распространяется как сорняк, заглушая бабочек и делая одну вещь совершенно ясной: он не хочет рассказывать парням о нас, потому что не хочет, чтобы они знали. Он не хотел, чтобы они знали тогда, и ничего не изменилось. Он сказал Майку только потому, что Майк поймал нас и ему нужно было серьезное объяснение. Но он не хочет, чтобы я рассказала Роуэн, или Ди, или Кэлу, или Лэти, потому что после всех этих лет я все еще являюсь его грязной маленькой тайной.
Когда он входит в автобус и улыбается мне, я изо всех сил стараюсь не пересечь разделяющее нас расстояние и не влепить ему пощечину. Он больше не мой парень, не тот парень, который заставил меня хихикать сегодня вечером на сцене. Это тот парень, который трахал меня в темной комнате и никогда не звонил. Это тот парень, который лгал мне
Один раз, позор мне. Дважды, с тобой все кончено, черт возьми.
После того как Адам и Джоэль проходят мимо меня, чтобы добраться до задней части автобуса, я хватаю Шона за руку и тащу его вперед, закрывая разделительные занавески всю дорогу. Водила все еще в другом автобусе, и у меня есть всего несколько минут, прежде чем он появится, чтобы отвезти нас в следующий город.
— Сегодня ты выглядел потрясающе на сцене, — говорю я с маниакальным безрассудством в голосе, которое, надеюсь, он не слышит. Я смело протягиваю руку и запускаю пальцы в его волосы, дикая энергия гудит в моих венах и угрожает заставить мои пальцы дрожать.
Было бы легко противостоять ему, и ему было бы легко лгать. Я бы выглядела абсолютно сумасшедшей, как еще одна из презренных фанаток, которых он, я уверена, собирал годами. Шон мог отрицать все — каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое слово… каждую чертову вещь, которую я была достаточно глупа, возведя в нечто значимое. И, честно говоря, я не сомневаюсь, кому поверят остальные ребята. Забытой маленькой девочке из старшей школы? Или их лучшему другу с незапамятных времен?
Ага. Без вариантов.
Так что вместо того, чтобы кричать, плакать и бить Шона коленом в значимое место, я запутываюсь пальцами в его волосах, сверкая ему дерзкой улыбкой, полной дурных намерений. И когда зеленое пламя в его глазах вспыхивает, я могу сказать, что он неверно истолковывает каждый мой жест.
Мои пальцы все еще крутятся, когда его губы опускаются на мои. Он целует меня так же, как и прошлой ночью, и от осознания этого я отстраняюсь, но медленно.
— Можешь себе представить, сколько раз мы бы уже переспали, если бы ты знал о моей влюбленности в тебя в старших классах? — шепчу я, внимательно наблюдая за его реакцией и стараясь не слишком надеяться.
Я даю ему возможность признаться во всем. Все эти месяцы всё, что ему нужно было сделать, это сказать мне правду и всего одно слово. «Прости» — это все, что мне нужно было услышать, чтобы простить его, и я даю ему последний шанс сказать это.
Его пылающий взгляд встречается с моим на расстоянии нескольких сантиметров, и я наблюдаю, как он тускнеет и трезвеет. Теперь, когда я знаю, что искать, я замечаю это — узнавание.
Он снова целует меня, и я замечаю, что это тоже отвлекающий маневр. Надежда в моей груди тускнеет, и я снова отстраняюсь.
— Знаешь, я уже думал об этом. — Он смотрит на меня, а я смотрю на него в ответ, пытаясь увидеть в нем того парня, который был со мной прошлой ночью, а не того, кто лгал мне в лицо четыре с половиной месяца подряд. — О том, каково это, быть с тобой… Держу пари, мы были бы великолепны.
Я отчаянно хочу, чтобы он просто признал это — сказал мне, что я не забыта, сказал, что я стою того, чтобы меня помнить, заставил меня поверить, что всегда помнил обо мне.
— У нас все великолепно сейчас, — говорит Шон, и на этот раз, когда его пальцы путаются в моих волосах, он не отстраняется. То, как он целует меня, заставляет меня притворяться. Я чувствую, что начинаю падать — начинаю забывать, прощать — и единственный способ спасти себя — это укусить. Сильно.