Харама
Шрифт:
— Чем открывать газировку?
— У Себаса есть нож со всеми на свете приспособлениями.
Себастьян вытер лезвие о салфетку и передал нож Мигелю. Кармен предложила:
— Оставьте бутылки две для тех, кто не захочет сангрии.
— А все хотят.
— Оставьте мне газировки, — попросила Паулина. — Я не буду пить сангрию.
— Бросай лимон, — подставил кувшин Мигель.
Тито бросил ломтики лимона на кусочки льда. Потом Мигель передал Тито кувшин, а сам стал откупоривать бутылки и
— Теперь давай вино.
Пока Мигель лил вино, Тито смотрел на Даниэля.
— Готово, — сказал Мигель. — Сангрия — пальчики оближешь. — И взял кувшин.
Тито сел рядом с Даниэлем.
— Ты что, Дани? Почему не ешь? Вот место.
— Не хочу вам мешать.
— Да брось эти глупости. Бери судок и садись.
Сантос обернулся, чтобы взглянуть, что ест Себас:
— Ну-ка, что тебе положили?
— Ничего особенного, ракушки с горохом.
Сантос прикрыл свой судок крышкой:
— Махнемся, не глядя.
— Не выйдет.
— А зря, прогадаешь.
Тито уговаривал Даниэля:
— Ну что ты заставляешь себя упрашивать? Давай, не крути носом.
Ему на помощь пришли Себастьян и Сантос.
— Если будешь гнуть свое, мы твою еду поделим. Подумай лучше.
Даниэль встал и взял судок; на мгновение он встретился глазами с Мели. Та сказала Алисии, потупив глаза и поправляя лямку купальника:
— И зачем он так?..
Даниэль сел. Себастьян, видя, что он все еще мрачен, схватил его за загривок и слегка потряс:
— Выше голову, Даниэль! Это просто спирт из тебя еще не выветрился!
— Иногда полезно и поесть, — назидательным тоном говорил Даниэлю Сантос, — положить за щеку чего-нибудь. Понимаешь? Основа жизни, конечно, вино, но поесть тоже не вредно. Правда, в меру. Так что — не брезгуй, попробуй. А там, глядишь, понемногу и привыкнешь…
Он говорил это улыбаясь и в то же время очень аккуратно отделял руками в своем судке жареный картофель от всего остального. Потом поднял глаза на Даниэля — тот тоже улыбнулся и сказал:
— Ну и трепач!..
Сантос подмигнул Даниэлю и хлопнул его по колену:
— Эх, Даниэль! Ну и ломака! Не иначе тебя сам лукавый учит и храпит!
Сантос вытащил из судка котлеты, на которых застыл жир. Посмотрел на свои засаленные пальцы и облизал их.
— Похоже, ты сам себя вылизываешь, — сказал Себас.
— Понимай как знаешь! — отпарировал Сантос. — Я же тебе говорил, что прогадаешь. Ну что, хочешь? — И протянул ему котлету.
Он и себе взял котлету, проткнул с одного конца прутиком и, подняв повыше, опустил в рот другим концом. Луси почти не ела. Смотрела поочередно на всех и предлагала:
— Я привезла слоеный пирог. Попробуйте, с перчиком, вкуснота!
— Не люблю перец, — отказалась Паулина.
— А ты, Кармен?
Напротив
— Салфеточки с работы таскаем, а?
— Надо же хоть чем-то попользоваться. У меня их много. Дать тебе?
— Спасибо. Я вот часто прохожу мимо, и ни разу не видал тебя за прилавком. В какие часы твоя смена?
— Всегда утром.
— А в каком киоске? Не в том, который стоит у выхода из метро?
— В том самом. Я там как штык с десяти часов.
— Тогда странно… — пожал плечами Дани.
— Теперь подается сангрия. Кто будет пить?
Через головы сидящих потянулись к кувшину смуглые руки Мели:
— Дай мне.
Крепко ухватив кувшин обеими руками, она тряхнула головой, откинула густые волосы и поднесла кувшин к губам. Тонкая струйка потекла по подбородку в вырез купальника.
— Какая холодненькая! Али, хочешь?
Кувшин перешел в руки Алисии. Лусита спросила:
— Вкусно?
— Очень, — ответила Кармен, вгрызаясь в пирог.
Луси протянула кусок пирога Даниэлю:
— Бери, Дани! Хочешь попробовать?
Мужчина в белых туфлях сказал, глядя в проем двери:
— Нечасто увидишь в наших краях мадридское такси, такая колымага посреди полей!
— Сюда едет? — спросил Маурисио из глубины дома.
— Как будто.
— Так это Оканья. Наверняка. Он говорил, что приедет как-нибудь в воскресенье.
Машина пересекла шоссе и уже подъезжала к кафе, оставив за собой огромное облако густой ныли. Маурисио вышел встретить гостей. Туча пыли медленно уплывала к оливковой роще и таяла в листве деревьев.
— Когда ты наконец сменишь эту старую галошу на какую-нибудь посудину поприличнее? — крикнул Маурисио водителю, пока тот задним ходом заводил машину в тень.
Маурисио шел рядом, держась обеими руками за нижнюю кромку открытого окна машины. Оканья в ответ лишь смеялся. Он поставил машину на ручной тормоз и тогда ответил:
— Куплю, когда у меня будет столько деньжат, сколько у тебя.
Маурисио открыл дверцу, и друзья обнялись, похлопывая друг друга по спине. Из машины вылезли толстая женщина, девушка, куча детей и брат Оканьи с женой. Толстуха сказала Маурисио:
— Вы с моим мужем, как всегда, дорвались друг до друга. Ну, как Фаустина? Здорова? А дочка?
— Отлично себя чувствуют. Вы, я вижу, тоже.
Маурисио погладил русую голову одного из ребятишек, взглянул на девушку:
— Ну и ну! Уже совсем невеста. Скоро с ней хлопот не оберешься.