Хардкор
Шрифт:
Олег подбежал и замахнулся мечом. Мертвец попытался парировать удар, но слишком медленно — клинок Олега опустился на его руку. Лезвие ударилось о пластину на запястье, и меч со звоном сломался. В руке моего друга остался обломок, которым он нанес повторный удар. На этот раз обломки лезвия вошли между пластинами и отсекли Мертвецу руку. Двуручный меч со сжимающей его кистью упал на землю. Олег схватил его, поднял и погрузил в грудь Мертвеца, наваливаясь всем телом. Выдернул вместе со снопом искр, а затем ударил снова. Фонтан искр иссяк, Мертвец дернулся и затих, лишь шевелились
Олег огляделся по сторонам. Его противник был мертв, но свернутое в кокон пространство не раскрылось — остальные поединки еще не закончились.
***
Ёжик стоял на втором этаже таверны возле деревянной лестницы, которая спускалась в туманную пустоту. Весь мир заключался в этом небольшом коридоре с дверями в гостевые комнаты, где с одного его конца находился Ёжик, а с другого стоял его двойник. Тот же рост, те же узкие плечи, бледное лицо и темные волосы. Только руки не могли успокоиться. Они то теребили спускающуюся на лоб прядь, то ощупывали стену, то хватались за пояс.
— Кто ты? — спросил Ёжик.
— Какая разница? — ответил двойник. — Я — Куно, меняющий свое тело. Я стал тобой. Теперь мы должны драться. Но я всё равно сильнее.
— Зачем?
— Так надо. Мы сейчас в свернутом пространстве, и только один из нас должен остаться победителем, иначе ни один из нас отсюда не выйдет.
— Это сделал тот, в плаще?
— Марико? Да. Он каждый раз заставляет меня драться, когда ему это надо.
— И ты дерешься?
— Да.
— Побеждаешь?
— Я ведь еще живой.
По-настоящему Ёжик дрался лишь один раз, в четвертом классе, когда они поссорились с Вовкой Горохом. Дрались в парке возле школы до разбитых носов и губ, до синяков под глазами. Было больно, гадко и обидно проиграть, когда Горох повалил его на землю и сидел сверху, торжествуя победу.
Говорят, что дети более жестокие, чем взрослые.
— И каково это — драться до смерти? — спросил Ёжик.
— Плохо, — ответил Куно. — Боишься умереть. Но я всё равно сильнее тебя.
Ёжик прислушался к ощущениям. Страха пока не было. Наверное, он не верил, что может вот так запросто погибнуть.
— А зачем ты превращаешься в противника? — спросил он у Куно.
— Так заведено, — ответил мимик. — Так было всегда. Таков кодекс.
— Что такое кодекс?
— Не знаю, это говорили родители, когда я был маленький. Вроде как законы, по которым живешь.
— Ты сейчас сам? Где твои родственники?
— Я же уже взрослый, просто выгляжу как ты. Не забывай, что я мимик. Родители давно умерли, мимики вообще живут недолго. В конце концов, нас убивают, какими сильными бы мы не были.
— Значит, нам надо драться?
— Пожалуй, надо. — Куно достал из-за пазухи нож. — У тебя есть оружие?
— Кажется, нет.
— Тогда держи, у меня найдется еще один. — Мимик присел и кинул по полу нож к Ёжику.
Мальчишка поднял оружие и подержал на ладони. Прикоснулся пальцем к лезвию. Нож был острым и опасным на вид. Ёжик представил, как он погружается в тело другого
— Ты готов? — спросил Куно.
— Нет, — ответил Ёжик. — Знаешь, я не чувствую к тебе злости.
— Как ни странно, я к тебе тоже. — Куно подбросил вытащенный нож и ловко поймал его за лезвие. — Раньше такого не было. Я дрался и убивал, не задумываясь. Наверное, я уже забыл, что значит быть ребенком.
Он снова подбросил нож, но не поймал, и тот упал на пол.
— Говорят, что дети более жестокие, чем взрослые, — сказал Ёжик.
— Да? А тот, кто это придумал, не видел, как саргарцы переделывали живых людей на свои механизмы? Крики несчастных им не мешали. Или, может, он знаком с Черным Ольмом, что потрошил своих пленников, как кроликов? Нет, мне не хочется тебя убивать.
Куно поднял нож и сунул в карман.
— Тогда что нам делать? — спросил Ёжик. — Не помнишь, что сказано в условиях этой магии? Должен остаться один победитель? Но там не сказано, что мы должны именно драться?
— Кажется, нет, — задумался Куно и улыбнулся. — А что, это может сработать. Пойдем в мою комнату.
Он открыл одну из дверей и поманил Ёжика за собой. В сумраке комнаты, где сквозь шторы пробивался тусклый свет, мимик раскрыл сундук и выудил из него шахматную доску.
— Играть умеешь? — спросил он.
Ёжик кивнул.
— А они не умеют, — сказал Куно. — Те, с кем мне приходится со-тру-дни-чать. Тупые, да? Ты хорошо играешь?
— Неплохо. Наверное, — ответил Ёжик, вспомнив школьные соревнования.
— Тогда мы сыграем, и победителем останется только один. Расставляй! — Мимик высыпал фигуры на пол и мальчишки принялись ставить их на доску.
***
Узкий проход за таверной выглядел, как загон для скота. Дома давили со всех сторон, заставляли шерсть на затылке подниматься дыбом и обнажать клыки в оскале. Из пасти вырывался неконтролируемый рык. Хотелось броситься на врага, повалить на землю и впиться в горло, почувствовав вкус крови, но Волчица сдержалась. Она ощущала опасность. Закутанный в звериную шкуру человек с бронзовой кожей улыбался, глядя на нее, спокойно и уверенно. Запаха страха, который обычно возникает у противника при виде черного волка, не было.
— Человек-волк, — сказал бронзовокожий, и в его голосе слышалось дыхание горячей пустыни, журчание ручья в оазисе и шелест листвы, дающей спасительную тень. Захотелось подчиниться словам этого человека, стать маленьким волчонком и подползти на животе к его ногам, чтобы он постоянно говорил с ней так. Может быть, даже почесал за ухом.
— Человек-волк, — повторил Брун-вызыватель. — Я был бы рад, если бы ты присоединилась к моему зверинцу, но не могу этого сделать — Ястреб приказал разделаться со всеми вами. Прости, я не ослушаюсь своего друга.