Хардкор
Шрифт:
— Пламя, что живет в недрах земли, подчинись моей воле! Я призываю тебя вырваться на свободу, уничтожить моего врага!
Огненные руны плыли по воздуху, Олег покачивался, его ладони то сжимались, то разжимались. Воздух вокруг дрожал разгоряченным маревом. Дракон всхлипнул и с шумом выдохнул. Но Олег успел раньше. Огненная волна с ревом прокатилась по камням и ударила в дракона, опрокидывая его в пропасть. На мгновение опустилась тишина, а затем порыв ветра унес поднимающийся над обугленными камнями дым.
Олег взобрался на своего скакуна, Ёжик прижался
— Ты горячий, — сказал он.
— Дракон мертв? — спросила Илва, пряча клыки.
— Не думаю, что стоит это проверять. Хей-хо! — Олег погнал своего гасторниса вперед.
— Держи, — сказал я, доставая из кармана и протягивая Илве несколько помятых цветов зимника.
— Спасибо, — сказала она. — Но, право, не стоило этого делать.
***
Грьёдт мы увидели издалека, стоя на возвышенности, где заканчивалось покрытое льдом ущелье. Дорога, к которой мы вышли, спускалась вниз и вела к прибрежному городку. Деревянные крыши маленьких домов прижимались друг к другу. На прибрежной равнине было тихо, дым из печных труб поднимался к небу, в вышине летали несколько гарпий, высматривая, чем бы поживиться.
До горизонта простирался замерзший океан. Лишь с запада огромный залив очерчивали гребни синих гор. Солнце серебрилась в водах текущей по льду Суль, настолько соленых, что река не замерзала даже в лютый мороз. Суль вырывалась на поверхность из подземных глубин и бежала вдаль по океану. Когда в жаркие года летний лед ломался, река смешивалась с водами залива, превращая их в мертвый соленый раствор, в котором могут жить лишь корнксы — полурастения-полуживотные, так любящие оплетать своими отростками днища кораблей. У пристани торчали мачты рыбацких лодок. Далеко в заливе стоял большой имперский галеон с развевающимися флагами — черными драконами на красном фоне.
— Что делают в этой глуши имперцы? — проворчал Олег.
Послышалось дребезжание колокольчика — по дороге в повозке с запряженным шестиногом ехал старик, везущий груду хвороста. Увидев нас, он широко улыбнулся.
— Приветствую, путники! Славный нынче денек! Тпру, блохастый!
Шестиног равнодушно остановился, звякнув привязанным к шее колокольчиком.
— За хворостом нынче далеко добираться надо, — продолжил старик. — Все кусты, что близко росли, давно вырубили. Вы в Грьёдт? Поехали вместе, составите компанию.
— Не боишься незнакомцев? — спросил Олег. — Вдруг мы разбойники?
— А чего мне бояться? Брать у меня всё равно нечего. За хворостом самых ненужных людей посылают. Тут два варианта — либо с охраной ехать, либо отправлять таких как я. Старый Кряр вон вчера не вернулся. Либо бураном занесло, либо, что вернее, ледяной дракон сожрал. Видели, говорят, дракона. Пришел, как обычно, с бурей. Летал, собака бешенная, высматривал, кого сожрать. А вас мне чего бояться? В Грьёдт постоянно новые люди приезжают. Кто торгует, кто ищет, к кому наняться. Так что тут, кто разбойник, а кто нет — не важно, лишь бы деньги водились, да меч хорошо держал. Н-но, блохастый,
Старик был словоохотлив, наверное, соскучился по разговору. Мы ехали рядом с его телегой.
— Скажи, что здесь делает имперский корабль? — как бы невзначай поинтересовался Олег.
— Красномундирщики? Да кто ж их знает? — расплылся улыбкой старик.
Весь его вид так и говорил: «Я знаю, но выложить всё сразу не интересно».
— Уже неделю как бросили якорь в заливе. Ходят напыщенными индюками. Правда, мадам Грейла в прибыли, хотя и рожей не вышла. Но на безрыбье, как говорится, и рак ничего себе, особенно, если свистеть умеет.
— О чем это ты? — перебил его Олег.
— Говорят, что капитан ихний, Джереми Оул, которого все за глаза называют не иначе, как Клопом — он маленький такой с крысиными усиками, ищет одного типа.
При слове «Клоп», Олег брезгливо скривился.
— И кого конкретно ищет?
— Да, говорят, маркраф из Формира премию за голову своего врага объявил. Немалую. А Клоп, наверное, совсем на нуле — промотал денежку, если в такую даль, как наша дыра, забрался, погнал армейский корабль и нашими шлюшками не брезгует. Какого-то огненного волшебника все ищут, который на север подался. Женщину они с маркграфом не поделили. Но премия обещана большая. Сдается мне, что и вы ею не побрезгуете.
— И многие ищут? — хмыкнул Олег.
— Многие! Даже эти наемники, т-т-тролли, что Грейле не заплатили, явились. «Невашдни», называются.
— Спасибо, дед, может, и правда, к поискам подключимся. Но нам до города одно дело еще решить надо, — сказал я.
— Тогда, бывайте. Дела — это всегда полезно. Н-но, блохастый, — подогнал старик шестинога, и тот поплелся дальше, звеня колокольчиком.
Появилось сообщение: «Ваше мастерство дипломатии достигло четвертого уровня».
— Олег, — сказал я, когда старик уехал далеко и не мог нас услышать. — Это самоубийство. Нас обнаружат, как только сунемся в город.
Олег пожал плечами.
— Что ты предлагаешь? Всё равно надо встретиться с Вотом. Да и судно нанять. Хочешь отправиться в город без меня? Нет, пойдем все вместе, как собирались, и гори оно огнем.
Последняя фраза в устах огненного волшебника прозвучала двусмысленно.
— Кто такие эти «Невашдни»? Ты их знаешь? — спросил я.
— Пересекались. Давно когда-то. Их наняли устранить вражеского генерала. Проникнуть в лагерь саргарцев и уничтожить.
— И как, получилось?
— «Невашдни» всегда выполняют свою работу. Потому им и столько платят.
— Плохо, — сказал я. — Мы сможем с ними справиться? Если что.
— Если что — то лучше не проверять, — проворчал Олег. — Их главарь — Марико Ястреб, конечно, позер и любит рисоваться, но умений ему не занимать.
— Хорошо фехтует?
— Не в том дело. У него есть свой секрет, о котором не рассказывает никому. Но из его банды проговорились, что он владеет неким артефактом, способным свертывать пространство, превращать его в арену для боя один на один. И никто не может этому помешать.