Hassliebe. Афериsт
Шрифт:
— Да, так что давай, увидимся в отделение.
— Есть, — кивнул шатен и, попрощавшись с ними, пошел к машине, на ходу что-то объяснив Грэму и Дэйву. Первый был явно не в восторге от перспективы поездки его девушки в компании «неприятной личности», но он решил не разводить скандалы, хотя бы пока что. Время будет — на месте переговорят.
Подождав, пока они уедут, брюнет в неком изумлении посмотрел на Эмму.
— Ты правда позволишь мне тебя подвести?
— Конечно, нет, — грубо отозвалась та, даже не посмотрев на него, и
— Типа быстрее и безопаснее?
— Именно так.
— Ладно, стоп, — преградив ей дорогу, мужчина положил руки на ее плечи. Глаза девушки полыхнули гневом, и он поднял ладони вверх, кивнув, — понял, ты против касаний. Как скажешь. Но давай хотя бы поговорим.
— А нам есть, о чем говорить? Я так не думаю.
— Какая же ты сложная, Свон… — покачал он головой, почесав в затылке. — Послушай, я последнюю неделю был паинькой, нет, серьезно, я в последний раз на такие уступки шел… да никогда, наверное. И все ради того, чтобы вы все перестали смотреть на меня, как на насекомое. Вам жалко, что я раскрыл дело во второй рабочий день? Это глупо.
— Мне плевать, честно, — ощетинилась она. — Уступки, нет, раскрыл, не раскрыл — мне просто нет дела до тебя, идет? Тебя посадили мне на шею, и я стараюсь с этим мириться. Но вместо этого все, что ты вносишь в нашу жизнь — это раздор и вечный вулкан, который точно рванет, а когда — под вопросом. И мне это не нравится.
— Воу, — выдохнул Джонс, — не помню, когда в последний раз ты так много разглагольствовала.
— Ты невыносим, — закатила она глаза, стараясь пройти мимо, но он снова остановил ее. — Что еще?
— Если тебе так плевать, то я могу немного пошалить? Я очень люблю шалить. А тебе же все равно, поэтому…
— Делай, что хочешь, — процедила блондинка, зацепив его плечом, — главное, не во вред людям и делу. Хоть с крыши прыгай, — закончила она и свернула за угол, ни разу не обернувшись. Киллиан проводил ее многозначительным взглядом.
— Что хочу? О, папочка вышел поиграть, — достав телефон, он нашел нужный номер и, набрав его, прижал мобильный к уху. — Добрый день, это суши-бар? Здравствуйте. У меня большой и немного необычный заказ.
Грэм, заполнив бумажки по последнему делу и рассказав подполковнику, как обстоят дела с последним убийством, медленно шел к своему кабинету, еле передвигая ноги. Несмотря на то, что с его первого «кровавого» дела прошло больше года, он все еще не переваривал все эти картины, и, как бы ему не было противно это признавать, он понимал Джонса.
Выпив воды на стойке, он обменялся парой-тройкой слов с охраной и, налив себе кофе, вошел в комнату и замер, чудом не выронив чашку: на рабочем столе, одетая в одни стринги, сплошь покрытая суши разных размеров и цветами, лежала девушка. Сглотнув, он медленно подошел к ней, стараясь дышать как можно спокойнее.
— А Вы… Вы к кому? — кое-как выговорил он.
— Мистер Джонс желает
— Гражданка, Вам… Вам здесь нельзя… Давайте… Давайте я Вам помогу, — то и дело облизывая губы, он стал осторожно снимать с нее листья, цветы и куски суши, отдуваясь и бормоча какой-то бред. Когда на ней остались только две дольки апельсина, прикрывающие грудь, девушка прижала руки к ней, поджав губы. — Пардон, — покраснел он, одернув руки и сложив их в азиатском жесте.
В этот момент открылась дверь, и Эмма, явно намереваясь что-то сказать, прошла в комнату, в шоке изучая представшую ее глазам картину. Пару раз сглотнув, она посмотрела на Миллса, который, став едва ли не такого же цвета, как любимые алые занавески Бута, кое-как выдавил:
— Эм, я… я все тебе объясню…
— На выход! — рявкнула она, тряхнув рукой. — Живо в коридор!
— Эмма…
— Я сказала в коридор! — зарычала она, сверкнув глазами. Шатен выскочил в коридор, и блондинка, подойдя к девушке, осведомилась уже тише, — где Ваша одежда?
— Там, — она кивнула на стул в углу.
— Сейчас, — подняв ее платье, белье и туфли, она поднесла их ей, — одевайтесь и на выход.
Азиатка, кивнув, стала одеваться, а Свон, вылетев из кабинета, буквально наскочила на Грэма, полыхая гневом.
— Ты вообще понимаешь, что творишь?! Совсем голову напекло?!
— Так это не я! — выставил он руки, стараясь удержать ее запястья.
— Ой, правда?! И кто же, позволь узнать?!
— Джонс!
— Ну конечно! — взвизгнула она, отвесив ему пощечину. — Он всегда и во всем виноват, а ты белый и пушистый!
— Но это правда он! Она сама сказала, что это от него!
— Хватит брехать! — снова ударила его Эмма, скрипнув зубами. — Была бы смелость признаться, но нет, валишь все на того, кто не нравится!
— Да угомонись ты! — скрутил ее наконец мужчина, сжав ее руки. — Это правда не я!
— Да пошел ты, Грэм!
— Хей-хей-хей! — из-за угла вышел Киллиан, на ходу снимая солнцезащитные очки. Оглядев их, он довольно улыбнулся. — Черт, а можно я сфотографирую, как она тебя душить собралась? Повешу на потолок и буду радоваться.
— Иди, куда шел, — отшила его Свон, немного успокоившись, и, вырвав руки, поправила волосы.
— Как закуска? — мило осведомился Джонс у Миллса. Блондинка замерла, вскинув на него глаза.
— Какая закуска?..
— Ну, ты же разрешила мне пошалить. И я решил немного развлечь вас, заказал вам всем суши… с сюрпризом.
— Вот видишь! — процедил Грэм, сплюнув, и, развернувшись на каблуках, выскочил на улицу, хлопнув дверью. Но Эмма словно этого и не заметила: почти не моргая, она смотрела на Киллина тяжелым, почти ощутимым взглядом, а потом, покачав головой, прошептала, сглотнув: