Hassliebe. Афериsт
Шрифт:
— Миссис Лукас, — нерешительно оборвал ее Бут, переступив с ноги на ногу, — Вы ведь понимаете, что Вам нужны очень веские доказательства, чтобы обвинить человека в убийстве?
— А они у меня есть, — зло процедила она, быстро посмотрев на подполковника и снова обратив свой взгляд к Джонсу, — я ведь выучила все его привычки. Вчера вечером он звонил моей девочке, что-то кричал, я через динамик даже слышала. Он орал, а она плакала, закрывшись в комнате и не впуская в меня. Потом я заставила ее лечь спать, дав успокоительное, потому что бедняжка все дрожать не могла перестать. Это ты ее довел, скотина! — снова
— Миссис Лукас, — снова остановил ее мужчина, — продолжайте.
— Да, точно. Так вот. А часов в одиннадцать нам постучали в дверь, и Руби сказала, что пойдет проветриться. И я видела край кожаной куртки.
— При всем уважении, мэм, — протянул Дэвид, — я уверен, что в городе сотни людей, имеющих кожаные куртки.
— Конечно, — фыркнула та, — но я слышала стук. Типичный стук, — многозначительно добавила она, посмотрев на Киллиана, — я выучила, что только ты так стучишь, чтобы Руби знала, кто пришел, потому что у нее были и враги, из-за тебя, и она боялась открывать всем подряд, так как у нас нет глазка на двери. И я знаю, как стучишь ты, выучила за этот год. На нем сейчас даже та самая куртка, — она указала на предмет одежды, сжав челюсти, — даже не переоделся! Столкнул ее и преспокойно пошел якобы на работу! Мразь! — вскинув руки, она накинулась на него с кулаками, и Бут с Ноланом еле оттащили ее, а Эмма поднесла ей стакан воды, пододвинув стул.
— Успокойтесь, пожалуйста, — попросила она, сжав ее плечо, — мне очень жаль Вашу дочь, миссис Лукас, и мы постараемся во всем разобраться.
— А в чем разбираться? — тяжело дыша, спросила женщина. — Я ведь знаю, что это он. По глазам вижу.
Все как по команде посмотрели на Джонса, который за последние пять минут так и не шелохнулся. Он стоял, подняв подбородок, сощурившись и сжав кулаки, и вся его фигура буквально кричала о высшей степени напряжения. Глаза, хмурые, буквально грозовые, казались темнее его одежды, сверкая.
— Киллиан, — Август нерешительно посмотрел на него, — где ты был…
— Один, — не дал ему договорить тот, переведя пустые глаза. — У меня нет алиби. Никого со мной не было.
— Ты ведь понимаешь, что это значит? — он нервно облизал губы, качнув головой. — Прямое обвинение с доказательствами, а тебе нечем ответить.
— А он и не отпирается, — произнес Грэм, сложив руки на груди, глядя у стены. Он уже оправился от драки, приведя себя немного в порядок, но под глазом и на скуле точно выступят синяки. — Посмотрите, как стоит. Да ему плевать. Даже не скрывает, что виновен.
— Грэм, — закатила глаза Эммы.
— А что, Эм? Разве нет? Ему настолько плевать, он настолько уверен в том, что его папочка из всего вытащит, что он и не думает отпираться. Ему плевать. Не был бы — хотя бы начал оправдываться.
— Он прав, Свон, — покачал головой Бут, почесав затылок, — мы не можем оправдать его только тем, что он работает с нами, — выйдя в коридор, он щелкнул пальцами, и вошли двое охранников. — Проводите мистера Джонса в камеру, пожалуйста.
— Чудесно, — улыбнулся брюнет, когда на его запястьях скрипнули наручники, — спасибо, —
— Ты у меня сядешь! — процедила миссис Лукас, замерев с дверях и с ненавистью глядя на него. — Надолго сядешь!
— Был рад Вас повидать, — отозвался он и скрылся в коридоре вместе со «свитой».
С минуту все молчали, а потом Дэвид, взяв себя в руки, протянул миссис Лукас листок бумаги и ручку, подведя ее к столу.
— Пожалуйста, запишите все, что Вы только что сказали. Все показания.
— О, еще как напишу, — торжествуя, процедила та, хлопнув сумкой по полу и опустившись на стул, — все расскажу, вот все!
— Конечно, — сухо отозвался тот, повернувшись к другим, окинув каждого взглядом. — Давайте выйдем, ребят?
— Но… — смутился Бут.
— Мы ненадолго, сэр, — оборвала его Свон, и все трое вышли в коридор. Эмма хмурилась, Дэвид нервно теребил заусениц на руке, а Грэм явно ликовал.
— Вот же шикарно, — широко улыбнулся он, — теперь я сделаю все, чтобы дать ему по-максимуму, ведь тут можно считать двойное убийство: женщины и нерожденного ребенка. А это не просто так. Так что я постараюсь, чтобы ему впаяли…
— Заткнись, — оборвал его Нолан, поморщившись, и шатен удивленно округлил глаза.
— Ты чего?
— Ты ведешь себя глупо, черт возьми, — отозвался тот, поджав губы. — Такое ощущение, что ты его не видел.
— А что с ним не так? — осведомился Миллс.
— Ну, знаешь, брат, — скривил губы мужчина, — я тоже явно не фанат Джонса, но его глаза я видел хорошо. Он не убивал ее.
— Ты слышишь, что говоришь? — вскинул брови Грэм. — Все улики против него, или тебе уже мозги заклинило? Он поссорился с ней, струсил из-за большой ответственности, потому что явно не готов быть отцом, а она, наверное, еще и вывела его. Вот он напился и завалился к ней. Может, он даже не толкнул ее с крыши, а просто вывел, или даже по неосторожности. Будто ты не знаешь, что пьяные творить могут.
— А как они оказались на той крыше, ты не думал? Разве не проще в таком случае толкнуть с моста? Зачем рисковать идти на стройку, где как бы должны быть рабочие? Ведь ночами они оттуда не уходят, а остаются спать.
— Создается впечатление, что ты ищешь повод, чтобы его оправдать, — нахмурился Миллс, внимательно глядя в лицо друга. — С каких это пор ты хочешь ему помочь? Это же Мажорчик, Дэйв. Или ты забыл? Что за дьявол с тобой? Тебе же он не нравился.
— Мне он и сейчас не нравится, — отмахнулся мужчина, — но просто посуди сам: Киллиан такой человек, который, когда его в чем-то обвиняют, будет с пеной у рта себя защищать, а тут он молчал. Это ли не подозрительно?
— Вот именно, что подозрительно! Он молчит, потому что, видимо, есть еще что-то нормальное, что не дает ему отнекиваться от того, что он сделал. Убить человека — не в туалет сходить.
— Ты так ничего и не понял, — Дэвид покачал головой и отошел в сторону. Грэм, пожав плечами, повернулся к Эмме и с улыбкой положил руки на ее плечи.
— Ну, что? Теперь все станет, как прежде. Посадим его — и нервотрепка пропадет.
— Знаешь, Грэм, — негромко произнесла Свон, глядя мимо него в стену, — помнишь, мы когда-то договаривались не врать друг другу?