Хенемет-Амон
Шрифт:
– Не гневайся, моя прекрасная госпожа, – вкрадчиво произнес он, – они не стоят твоего божественного покоя.
Она вновь на мгновение прикрыла глаза и шумно вдохнула. Горячий воздух обжег легкие, но заставил сердце биться ровнее.
«Его голос… так приятно слышать его голос. Он успокаивает лучше самых нежных благовоний».
Она снова подняла веки. Дыхание пришло в норму.
Солнечный диск достиг горизонта, коснувшись его нижним краем. Ра готовился к очередной встрече с Апопом[13].
–
– О, моя богиня, она у тебя подобна чистому небу, – все так же вкрадчиво проговорил он.
Пальцы прошуршали по рисунку антилопы. Руки медленно соскользнули со стены, а затем она скрестила их на груди.
– Пусть у него нет прав, – слова тихо срывались с ее уст, – но я всегда просчитываю наперед. А это значит, надо действовать. Пока еще не поздно. Что скажешь?
– Храм Ипет-Сут[14]? – тут же предложил он.
– Может быть, но… – подумав, она решительно мотнула головой. Черные, как смоль, волосы парика описали дугу и вновь опустились, едва касаясь прямыми кончиками плеч. – Слишком рискованно… и ненадежно.
Она услышала, как зодчий скребет пальцами по бритой голове.
– Тогда мне придется подумать об этом еще немного, – молвил он, – но я обещаю скоро что-нибудь сообразить.
В воздухе повисла тишина, в которой были слышны лишь звуки их собственного дыхания.
Какое-то время она молчала. Ее красивые глаза отстраненно разглядывали кирпичную кладку, не замечая, как покои погружаются во мрак. Наконец, нежные пухлые уста разомкнулись. В словах, сорвавшихся с них, сквозила неприкрытая ненависть.
– Я должна найти решение. Слышишь, Сененмут? Причем как можно скорее! Я слишком долго терпела его… их… обоих!
– Все будет хорошо, госпожа моя. Обязательно, – успокаивающе произнес он, делая шаг вперед, – но тебе стоит успокоиться.
Она обернулась через плечо.
Покои утопали в густом сумраке. Очертания большой кедровой кровати смутно виднелись в дальнем углу. Прохладный подголовник из слоновой кости так и манил, чтобы прилечь. Но она не хотела ложиться… Не хотела ложиться одна.
– Ты останешься сегодня.
Голос стал чуть мягче, но зодчий прекрасно знал, что ее просьба равносильна приказу.
Сененмут низко поклонился:
– Твое желание закон для меня, госпожа.
Ее губы подернула вялая улыбка:
– Тогда принеси мирры и пива. Хочу немного отдохнуть. А потом скажешь, что имеется у тебя на уме.
– Уже лечу, словно на крыльях, – проворковал он, и тихо вышел из покоев. Почти бесшумно, как он это умел. Вскоре звук касания сандалий о глиняный пол растворился где-то в глубинах дворца.
Она же вновь обернулась к стене, закрыла глаза и представила город…
Солнце уже полностью покинуло небосвод, на котором стали высыпать мириады многочисленных звезд. Ни одно облачко не мешало созерцанию красот ночного неба.
Город погрузился во мрак.
Однако ей было не до сна. Голова оказалась переполнена думами. Мысли вились, словно разъяренный осиный рой, в котором глупое дитя поковыряло палкой. Она чувствовала, что едва сдерживаемый гнев готов снова вырваться из клетки, подобно голодному льву.
И лишь вновь раздавшиеся шаги Сененмута помогли совладать с яростной вспышкой.
«Он способен успокоить меня простым присутствием».
– О, Апоп ненавистный! – воскликнул Сененмут, заходя в покои. – Темно, хоть глаз выколи.
– Под кроватью должны быть кремнии, – не оборачиваясь, бросила она, – зажги огонь в треножнике.
– Сейчас все будет, госпожа моя, – пообещал зодчий, пытаясь на ощупь найти прикроватную тумбу из черного дерева, инкрустированную серебром.
Впотьмах он случайно ударился о ножку кровати в виде золотой фигурки льва. Сененмут едва не выронил кувшин с пивом, который держал в правой руке. С тонких губ посыпались приглушенные проклятия.
Не поворачиваясь, она издала беззвучный смешок.
«Он такой смешной, когда ругается».
До носа долетел приятный аромат пшеничного напитка, приправленного медом. Запах мирры благодатно действовал на нее. Кажется, гнев стал отступать, сменяясь усталостью.
Тихо ворча себе под нос, Сененмут поставил посуду на тумбу и полез под ложе, шурша руками впотьмах. Потребовалось несколько мгновений, чтобы он нашел искомые предметы и выполз обратно. Раздался стук камня о камень. Полетели искры. И вот у входа уже горел огонь в медном треножнике. Пламя тихо потрескивало, выхватывая из темноты частички окружения. Покои озарились приятным тусклым светом. Теперь Сененмут мог не бояться расплескать по полу пиво. Ухватив глиняный кувшин, он разлил хмельной напиток по двум алебастровым кубкам и покосился на нее. Она продолжала стоять, молча всматриваясь невидящим взором во тьму.
– Ра справится с Апопом и без тебя, – буркнул он.
– Верно, – тряхнув головой, ответила она и отошла от стены, – я устала.
Зодчий ухмыльнулся:
– Если долго стоять на одном месте, то можно пустить корни.
– Ха!
Сененмут плюхнулся на кровать и ухватил кубки обеими руками. За годы, проведенные рядом с ней, он научился легко улавливать настроение своей госпожи. Вот и сейчас, взглянув на нее, понял, что можно отбросить церемониальный тон.
– Так дай же своим прекрасным ножкам отдохнуть.