Хенемет-Амон
Шрифт:
Он, Аа-Хепер-Ен-Ра[3], Владыка Та-Кемет, нареченный Джехутимесу, медленно повернул голову.
Возле кровати на коленях стояла его любимая наложница Исет и, с нескрываемой тревогой и горечью, следила за ним. Повелитель невольно подметил, как она исхудала. Округлые щеки осунулись. Их покрыла нездоровая бледность. Под покрасневшими очами появились черные круги. Но для него она по-прежнему оставалась самой красивой женщиной на свете. О, эти прекрасные темные волосы, разделенные продольным пробором и плотно облегающие лицо. Они ниспадают ей прямо на пышную грудь. Идеальный прямой нос. Манящие губы…
Кажется,
Она была дочерью знатного вельможи из Уасет. А он оказался так несчастлив в браке, навязанном традицией Та-Кемет, что тут же попал под чары ее красоты. Предложил стать своей наложницей. При этом так волновался, словно он простой деревенский мальчишка, а не владыка долины Хапи. И она согласилась! Да, от предложения Херу не принято отказываться. Но уже тогда Джехутимесу дал себе слово – он не станет брать ее силой. Какой-то частичкой своего Ка[4] пер-А чувствовал, что согласие было искренним. Шло от чистого сердца. Как показало время – он не ошибся. И тем сильнее оказалась привязанность. Исет любила его таким, каков он есть. Тихим. Мягким. Слабым. Никогда не упрекала и не повышала голоса. Никогда не совершала попытки унизить. В отличие от Божественной супруги. Подарила ему долгожданного сына. В отличие от Хатшепсут…
«Чудесные воспоминания…».
Они были лучше, чем о нубийских походах. Светлые. Прекрасные. И только еще более крепкое пожатие заставило его вернуться обратно…
– Тебе плохо? – повторила Исет, едва сдерживая подступивший к горлу комок.
Ей было невыносимо горько смотреть на это изможденное, покрытое испариной лицо. Некогда красивые и так знакомые взору черты неумолимо менялись под ударом недуга. Но она не могла отвести взгляд. В груди щемило и кололо, словно в нее вонзали кинжал. Раз за разом. Все глубже и глубже. А затем острие безжалостно поворачивали.
– Все хорошо, – прошептал он, сжимая ее ладонь в ответ. На пересохших устах появилась вымученная улыбка. – Тебе нужно отдохнуть. Поспать. Я вижу, как ты устала…
Исет старалась изо всех сил, но почувствовала, что не может больше сдерживать слез. Глаза увлажнились против воли.
– Я буду здесь, – с трудом проговорила она, глотая комок, – я всегда буду здесь. С тобой.
Он снова вымученно улыбнулся.
Джехутимесу хотел отослать ее. Чтобы она отдохнула. Набралась сил… И не видела его таким. Не мучила себя. Она бы послушалась. Она всегда его слушается. Его любимая… его ненаглядная Исет… Но он не смог этого сделать. Одна лишь мысль о том, что может больше никогда не увидеть ее, вгоняла в ужас. И эта участь была страшнее смерти.
«Прав был отец. Я слаб не только телом, но и духом. И поздно уже что-либо менять».
Словно прочитав сомнения пер-А, Исет вцепилась в его тощую ладонь обеими руками:
– Нет! Не отсылай меня, мой господин! Я не могу без тебя, слышишь?! Не могу!
Терпеть больше не было сил. Горькие слезы полились из глаз, ручьями стекая по щекам, подобно водопаду. Лицо Исет заблестело в свете пламени треножников.
Джехутимесу ободряюще улыбнулся ей уголками губ.
«Я не хочу видеть ее слез… но и не могу
Образ любимой начал расплываться перед глазами. Болезненная дрема снова начинала туманить разум. Однако уплыть в ее молочные объятия ему не удалось. В коридоре послышались спешные шаги.
Непроизвольно он скосил взгляд в сторону выхода. Спустя несколько мгновений в проеме показалась она. Все то же привычное белое платье, плотно прилегающее к телу. Да, она знала, как подчеркнуть свою красоту. На шее сверкал усех из золота с головами соколов.
Презрительный взгляд синих подкрашенных глаз скользнул по Исет. Пухлые губы разомкнулись, и она холодно бросила:
– Оставь нас.
– Нет, – испуганно ответила та, вцепившись в руку пер-А.
Очи Хатшепсут налились льдом.
– Я велела оставить нас.
– Нет!
– Великая царица приказывает тебе уйти!
– Я не покину его, – прошептала Исет. Ее тело пробила дрожь.
– Как ты смеешь ослушиваться меня? Наложница! – грозно зашипела она, словно потревоженная кобра.
– Я не брошу своего господина! – рыдая, крикнула та и уткнулась лицом в руку Джехутимесу. Ее слезы тут же высыхали от жара его тела.
«Ох, моя Исет… – … – подумал Аа-Хепер-Ен-Ра, – … – …Моя любимая, храбрая Исет… Не стоит злить Великую царицу…».
– Все хорошо, – с трудом пробормотал Джехутимесу, заставляя себя вернуться в реальность. – Мы недолго. Так ведь?
Супруга сдержанно произнесла:
– Конечно.
– Слышишь?
– Но… – всхлипнула Исет, – любовь моя…
Хатшепсут передернуло, но никто этого не заметил.
– Подожди снаружи, – пер-А нежно провел пальцами по ее руке, – потом сразу вернешься.
– Слушаюсь… господин мой…
Наложница с трудом поднялась, нехотя отпуская горячую ладонь. Она тщетно пыталась унять дрожь. Пошатываясь на затекших ногах, Исет вышла из комнаты, стараясь не смотреть на царицу. Та презрительно оглядела ее заплаканное лицо.
Когда Исет скрылась в коридоре, ее взгляд оценивающе пробежался по исхудалому телу Джехутимесу.
– Как ты? – спросила она чисто из вежливости.
– Не заметно… да? – прохрипел Аа-Хепер-Ен-Ра.
– Просто хочу услышать от тебя, – пожала она плечами.
– Нормально, – сухо ответил он. Так же сухо, как было во рту.
– Судя по виду, я в этом сомневаюсь, – она сделала несколько шагов вперед.
– Что тебе нужно, Хатшепсут?
Она округлила глаза:
– Вот, значит, как ты встречаешь свою любимую супругу? Я пришла озаботиться о твоем здоровье, а ты…
– Любимую супругу… – он закашлялся. – Давай обойдемся без этого.
– Хм. Как хочешь, – вяло пожала плечами она, – лекарь сказал…
– Когда ты в последний раз справлялась о моем здоровье? – резко перебил он. Лихорадка немного отступила, но пер-А чувствовал, что ненадолго. – Можешь не отвечать… Я знаю. Никогда… Лучше давай к делу. Зачем пришла?