Химера, дитя Феникса
Шрифт:
Ставка Купчего мужа была приземиста, но широка внутри. Длинный шест, оконеченный колесом, натягивал полотнища. Деревянными клиньями их удерживало на местах, не позволяя ветру их трепать. А вязка жердин и поперечин скрепляла всё это в крепкую сцепку. Знатная махина, эдак в ней человек тридцать укрыть можно от непогоды, да и спать место найдётся. А ежели потесниться, то весь наш отряд уляжется. Кто-то же это выдумал да жизнь вдохнул. В центре, рядом с шестом, стоял малый переносной очаг, на котором шипели кусочки нанизанного на спицы мяса. Запах стоял сильный, оттого слюней во рту набилось, и живот
— Прошу к столу, а то мне, право, неудобно своего спасителя у порога держать. Вовремя мы пришли, а то ещё немного — и мясо бы или сгорело, или безвозвратно усохло. — Купец был любезен, но его жгло нетерпение и любопытство.
— Благодарю, — тихо ответил Я и присел на предложенный стул.
— Вина или браги, может, гушку или табачок? — отозвался муж.
— Я не пью хмельное и не употребляю дурмана, воды, если можно.
— Что же, похвально. Какая-то аскеза или требование Старших септов? Потешьте моё любопытство, ведь помимо диковинных вещей мне интересны истории. Порой они дороже выгодного торга или прибыли.
— Мне оно противно, а дурман ещё и вреден. Потому и отказался от них. Обет или аскезу на меня не накладывали.
— Расскажите о себе, что сможете, конечно. Как Вас в Септы приняли, чем так Олегу приглянулись. Может, Талант какой есть?
— Третий сын Мастера охотника и Мастерицы, жил в медвежьем углу, пока на Таинстве не открылся Дар. Меня вызвали в лагерь, там Я и увидел трёх Септов суда. Олега, Марука и Вязя. Седмицу в городище знаний набирались, потом нас в поход определили.
— А Вы каким оружием владеете? Шлемак-то Я видел, у остальных тоже много чего обычного узрел. А вот Ваше-то где?
— На торжище, глядишь, выберу, пока надобности не было бою учиться, пару раз ножом махнул, да то не бой вовсе.
— М-м-м. Оружия нет, в окружении защиты, бою не учат, зато по книгам гоняли, сказывается мне, Вам место дьяка готовят, в городище будете Суд вершить. А к какому дому привязались?
— К Храму Отца и Церкви Матери. Остальное, как наставник решит.
— Ну да, ну да. Мясо-то, мясо снимай скорее, а то любопытство, что меня сжигает, ещё и мясо в угли превратит.
Уложив спицы на миску, Я смотрел на корзину с диковинными овощами и клубнями. Из известных мне был лишь помнидор.
— А позвольте морсом угостить, из ягод и трав, на родниковой воде выстоянный, слащёный мёдом. На обедах, в Знатных Домах, их нередко подают. И не стесняйтесь, угощайтесь. Может, сытым Вы будете более словоохотливым.
— Благодарю, но Я больше слушать привык и думать. Мне это помогает определить многое о человеке, — произнёс Я, срезая подарком Мирко мясо со спицы.
Купец, увидев нож, поперхнулся вином и долго пытался откашляться.
— Думаю, я знаю, какой подарок мне преподнести. Но это завтра. А сейчас прошу, вкуси еду.
Морс был восхитителен, в купе с мясом и овощами это был праздник живота, как говорил мой папенька.
— Двадцать восемь валтов плюс
— Отмойся, ты весь в крови. А Вам, уважаемый септ Бос, пора идти к своим, следующий разговор не для Ваших ушей.
Я откланялся, пожелал следующего дня и лёгкой ночи. На подходе к своему лагерю услышал ликование и радость победы. Ребята хлопали друг друга по спинам, радовались поживе.
Уже на подходе меня заметили.
— А вот и наш герой, тот, что принёс радость битвы и добычу. Босик, проходи к костру, — проговорил Септ Олег. — Как ты вертов-то узрел, расскажи? А то сторожа бьют себя в грудь, говорят, что морок какой-то был на поле, всё в тумане от костра.
— Смотрел на овцебыков, красивые они, поверх глянул, а там трава колышется, то поднимется горбом, то упадёт. Потом голод донесло, как ветром смрад, аж тяжко стало на душе. Потому Я и отправил за Септом Вязем, так как самому приплохело. Дальше Вы знаете. А где мои ближники?
— Куница нарезает мясо на сушку, Таран спит, ударил его верп в середине резни, вот теперича до утра не добудиться. Но главное в другом, я купца склонял, чтобы он найм наш одной суммой обозначил, а тот ни в какую, говорит, а если поход безопасным будет, али наоборот очень сложным, как-то нечестно получается. Договорились на маленькую казну, и за каждую опасность отдельно торг держать. Только по рукам ударили, а тут ты с таким даром. Как только купчий бороду свою не оторвал, так мял от волненья.
— Меру посчитай, Марук, — проскрипел Вязь.
— Завтра, счёт нужен, а лучше, как сторгуем. Тебе-то чего переживать, Вязь? — ответил септ.
— Долю младшего септа Босика посчитай.
Олег недовольно поджал губы, Марук задумался.
— Ты подарки принимал от Михея? — очнулся Септ Меры.
— Нет, только отужинали. На его вопрос ответил, что Я не вправе решать такой вопрос.
— Верно, пока ты числишься младшим, твоими словами говорит вся Септория из Олега, меня и Вязя. Слова и наказы ты запомнил верно. Могу выдать сейчас, могу на торг большую деньгу, как сторгуем кожу.
— Позже, — ответил Я. Марук кивнул головой.
— Вторая смена на пост, первая отдыхать! — скомандовал Олег, и Я потянулся в лагерь.
Утро принесло головную боль и привкус горечи во рту. Вчерашние бодрость и настроение скомкали, втоптали в грязь и с ехидной улыбкой надели поверх отдохнувшего тела. Помня наставление травницы, Я выпил отвара натощак и отправился умыть лицо и сбить пыль с рук и волос. Место, где стояли кадки с водой не огорожено, и можно было наблюдать, как люд справлял нужду, умывался и менял портки, совсем не стесняясь окружающих. Очередь и количество людей меня очень сильно смущало, потому Я развернулся к стойбищу тягловых, в надежде там попытать счастье. Возле овцебыков суетился вчерашний паренёк, вычёсывая грубой щёткой бока бычка, подгривок уже был уложен волнистой прядью, местами завиты цветные ленты, оттого животное смотрелось торжественно. Погонщик по очереди поднял каждое копыто, вычистил мелкие камни и грязь из стрелки и башмака короткой пилкой, затем собрал инструмент. Развернувшись и увидев меня, чуть не выронил из рук от испуга.