Химера, дитя Феникса
Шрифт:
— Я не отпускал тебя. Второй вопрос: отдавал ли ты приказ служке, чтобы он совершил злодеяние?
— НЕТ, — солгал Старший. Олег повернулся на меня.
— Ложь.
— Докажи, что Я дал приказ. Потом вешай вину, — озлобился муж.
— Готовил ли ты злодеяние против обоза, путем навязывания других наймитов в охрану?
— НЕТ, — сузив глаза, процедил Обозник.
— Ложь, — тихо ответил Я.
— Имеешь ли ты родство или состоишь ли ты в доме с задержанным служкой.
Прежде чем ответить, Старший по обозу пожевал губы, прищурил глаза. — Да.
— Подробнее.
— Это мой закладной (служка
— Следующий…
После благородных и купцов, хозяина каравана и его охраны пришла очередь нашего отряда.
— Мы не можем доказать вину и участие Старшего Обозника до разговора с задержанным. В качестве свидетеля вызываются Купец Михей, обозник Борат, Страж Таран. Вязь приведи вынесенное Маруком наказание в исполнение.
Септ Наказания Вязь Ледяной готовил инструменты. Щипцы, клеймо, плеть с хвостом в семь локтей, перетягу (жгут). На центр поля приладили лавку и бечёвку. Первым подтащили обозника, которому прописали тридцать плетей за прерывание суда. Он особо не сопротивлялся, понимая, что только навлечёт большую виру на свою спину и кошель. Свистнула плеть, треснула плоть на оголённой коже, раздался глубокий стон, и капли крови оросили Мать Сыру Землю. А в двадцати шагах начиналась другая работа. Положив длань на голову мальца, Олег зачитывал ему прегрешение и меру, что отсыпало ему Правилом. Паренёк всхлипывал и, трясясь всем телом, начал говорить.
— С меня заклад обещали снять, на торжке, и я был бы свободен. А я и был свободным, родился им и рос. Где моя вина, что дома меж собой погрызлись, а моя семья в уплату виры ушла? Чем мои близкие виновны? Ненавижу всю эту власть, что жрёт без меры, а нажравшись на год вперёд, понимают, что могут съесть ещё… И ещё… Благородные, тьфу, можно подумать, их не баба родила, а цветок Королевской лилии. И не по Матери-Земле они ходят, а парят над ней… — мальца заткнул очередной свист плети и крик боли обозника. — А Вы, кто вы такие, чтобы Суд вершить? Кто дал на то право? Отец-Небо?
— Люд, что нам доверяет, на их доверии зиждется наша власть судить. Храмовников ли, Отцов домов, благородных, нищих и юродивых. Служек и холопов, баб и мужей. Ты, когда судил, что твоя свобода дороже жизни двух ребят, право у кого выторговал? У Отца-Неба или Матери-Земли??
Со стороны пыточной раздался окрик Купца.
— Я прошу сменить меру, каюсь перед лицом Богов. Не наносите увечья!
— Что думаешь, Босик?
— Лжёт, — коротко ответил.
— Богатые откупятся, бедняки страдают, от того лишь, что бедные, а не от правды, — озлобился парень.
— Вира монетой принимается, — раздался голос Марука. — Каждый палец — пятьдесят монет. Итого: двести!
— А клеймо-то почём?
— Септа не вправе лишать Люд правды о том, что ты клеветник и лжец.
— Да побойтесь Богов! Как я торговать-то буду?!
— Отклонено.
— Отклонено.
— Принимаю отклонение, — подытожим Олег.
Малец изумленно посмотрел на Септа, не веря в услышанное.
— Клеймите?!
Олег наклонился к уху осуждённого.
— Десятая доля из того, что набирает Септа, уходит управе. Десятая доля уходит Храму и столько же Церкви. Пятая доля — на содержание лагерей. Двадцатая доля — в приют для увечных и сирот. На остальное Септа ест,
— Значит, мне соврал Обозничий? Я готов указать на него.
— НЕТ, твоё слово закупного против его не имеет веса, он заплатит виру за тебя, а ты умрёшь свободным.
Все, кроме Олега, были ошеломлены таким решением. Таран стоял, хмуря лоб. Ему было жаль мальца, горячка от потери Следопыта прошла, и он был готов вступиться за осуждённого.
— Ты можешь уйти иначе, быстрее. Но для этого ответь, что замышлял Старший. Где нас ждёт засада?
— Он договаривался с лихими без меня, я не знаю. Только слышал, что одного зовут Васька, он без глаза и ухо с серьгой, и то, что их сотня.
— Выбирай: меч, стрела, потрава или море.
— Всегда хотел поплавать в море, — с грустной улыбкой ответил смертник.
Раздался крик Еремея от ожога на щеке. Многие купцы и благородные отвернулись, теперь он изгой.
— Таран, Михей, Борат, пойдёмте до моря. Стража приготовь копья. Босик иди к Вязю, дальше без тебя.
Я смотрел, как развязали парня, чьего имени так и не узнал. Он растер затекшие руки, поглядел на небо и, коротко подпрыгнув, помчался в серую гладь воды. Нырнул и хорошими гребками поплыл вглубь. Взмахов через двести движения стали редкими, ленивыми, и вот рыжая голова последний раз показалась из воды…
— Судилище свершилось, запись о том будет в городище в книге Управы. Старший обозник Михаил, твой закупный служка совершил преступление, вира за служивого — триста монет. Срок уплаты — две седмицы, — поставил точку Марук.
— А тварь останется свободной.
— Полно тебе, Босик. Михей такую славу пустит, тому только в золотари да в лихие можно будет пуститься. Обозником ему не бывать, потому смотри в оба. Ешь только, то, что сам приготовил. От чужих питье не бери. Жди подлости от того человека.
Глава 14. Торжок
Дорога от Мёртвого Моря до Торжка была широкой и хоженой, оттого обоз шёл легко и скоро, часто догоняя передовой отряд. На сей раз вместе со Следопытами шла Стража. Обоз молчал, изредка перекидываясь приказами и уточнениями. Все обдумывали Судилище, вздыхали о доле мальца Игната, что выменял жизнь на волю, роптали по размеру виры и клейму Еремея. С такой рожей торга не будет.
Тишину нарушала лишь поступь тяжёлых быков, стоны покалеченных и раненых да скрип телег.
Вдруг один из возничих, громко эхнул и затянул красивым голосом песнь.
— Не для меня придёт весна,
Не для меня Дон разольётся,
Там сердце девичье забьётся
С восторгом чувств — не для меня.
По началу на него шикали, требуя тишины, а поняв текст песни, закивали головами, принимая заупокойную для Игната близко к сердцу.
Не для меня цветут сады,