Хирург Коновалов
Шрифт:
– Вы тоже хирург, Булат? – закатываю я первый шар. Булат аккуратно промокает губы салфеткой.
– Можно сказать и так. Но, конечно, не такой выдающий, как Вадик, – Вадим фыркает, а Булат неумолимо продолжает: – Вадька, ты сам подставился. Поэтому хочешь ты или нет – сейчас будет ода в честь твоих рук.
– А, может, не надо?
– Надо, Вадя, надо!
– Ой, не слушайте вы их! – Гульнара достает закапризничавшую дочку из кресла и вручает ее Вадиму. Она тут же затихает, влюбленно глядя на Вадима. – Вот, займись делом. А я вам сейчас расскажу, Инна, как Вадим спасу ногу моему мужу.
– Можно
– Гуля, я прошу тебя, не надо, – это Булат. – Это совсем не интересная история
– Хоть умоляй! – отрезает Гульнара и снова поворачивается ко мне. – Это был такой кошмар… Булат попал в тяжелую автомобильную аварию. Машина всмятку… – она вздрагивает. – Если бы не Вадим – я не знаю, как бы я это пережила.
И дальше я слушаю весьма драматический рассказ про аварию, раздробленную ногу, тяжелую операцию, пластику сустава и все такое же интересное – мне, и правда, интересно! Вадим на первых же словах выходит из-за стола и устраивается с Алей на диване, откуда периодически слышится звонкий детский смех и громкие звуки подаренной игрушки. Булат остается с нами и, несмотря на свое первоначальное недовольство, вносит корректировки в эмоциональный рассказ жены.
Рассказ этот… требует осмысления. Но абсолютно точно подтверждает репутацию Вадима как хирурга с платиновыми руками. И чувство гордости за него – совершенно неуместное. Но сильное.
Гульнара забирает дочку у Вадима и уносит укладывать спать. Потом мы пьем кофе с совершенно потрясающими десертами – тоже изготовления Гульнары. Мне удивительно легко и тепло с этими людьми. И я, вопреки своему нежеланию афишировать отношения с Вадимом, свободно отвечаю на их вопросы и рассказываю о том, что мы с Вадимом работаем вместе. Булата интересует кое-что профессиональное, и я с удовольствием делюсь с ним своими лайфхаками. Вадим в это время о чем-то воркует с Гульнарой. Я краем глаза замечаю это. И не могу не отметить, что с Гульнарой Вадим какой-то совсем другой. Довольно мягкий. А еще… еще в нем вообще нет его фирменных провокационных заявлений. Словно он понимает, что с Гулей так нельзя. Потому что это жена друга. А жену друга надо уважать.
В общем, вечер прекрасный – это раз. А два – мне есть о чем подумать теперь. А три – три заключается в том, что даже то небольшое количество красного вина, которое я выпила у Темирбаевых, требует обсудить свои наблюдения вот прямо сейчас! Несмотря на то, что Вадим не пил вообще, потому что за рулем.
– Ты очень органично смотришься с ребенком на руках.
Вадим едва слышно фыркает.
– Дети – цветы жизни. Но лучше, когда они растут на чужом огороде.
– А на своем?
– Семья, жена, дети – вообще не моя история, Ласточка.
Эти слова обрушиваются на меня ведром ледяной воды. Контекст считывается однозначно. Что бы там себе сегодня ни придумала – забудь. Вообще-то, у нас есть прекрасное слово «пока». И оно как бы уже предполагает такое развитие события. Но то, что сказано только что, это уже не просто «пока». Это «никогда». То есть никогда между нами не будет ничего, кроме того, что происходит пока – фантастический секс, иногда совместный досуг.
Все.
Меня должно это покоробить? Сижу в непонятках. Я и сама замуж как бы не планировала. Дети? Понятия не имею, что с ними
Может, мы еще как-нибудь побывает в гостях у Темирбаевых, и у меня будет еще один шанс? Других знакомых с маленькими детьми у меня нет.
Так, стоп. Как мои мысли утекли в этом неожиданном направлении?
Итак, Вадим не видит меня в роли своей жены. Ну и не надо. Я его тоже в роли мужа не вижу. Я никого не вижу в роли мужа. Пока.
Черт, опять это «пока»!
Я вдруг вспоминаю хохочущую на руках Вадима Алю и его притворное рычание. Нет-нет-нет, об этом думать не надо, нельзя! И вообще, ничего экстраординарного не произошло. Вадим просто сказал, что не планирует вступать в брак. Ни со мной, ни с кем-либо еще. Такая вот позиция у человека. Я тут вообще не при чем.
Все. На этом все. С моими планами на жизнь это вполне согласуется. Усилием воли изгоняю из головы картину Вадима с Алей и выпаливаю:
– Почему?!
Вадим отвечает после ощутимой паузы.
– Я в какой-то умной книжке прочитал. «Почему?» – это вопрос, который мужчины задают проституткам и монахиням.
Я тоже беру паузу на осмысление это фразы. Смысл доходит не сразу. Вадим умеет ставить меня в тупик!
– Ты кто из них двоих?
Снова хмыкает.
– А еще там было написано, что для мужчины это вызов – спасти проститутку и совратить монахиню.
Так, а ну хватит разговаривать со мной цитатами!
– Я не проститутка и не монахиня. Ты не хочешь отвечать на вопрос? Так и скажи.
Снова пауза.
– Наверное, это просто не для меня. Так бывает. Не все годятся на роль мужа и отца.
Я медленно выдыхаю. Все, надо отстать. Вадим высказался предельно честно и откровенно. И, кстати…
– Вадим, а ты со всем настолько откровенен? – он молчит. А я начинаю заводиться. Правила нового взрослого мира – или это личные правила Вадима Коновалова – сейчас меня бесят до изжоги. – Ты же понимаешь, что это может шокировать. Ты… ты не любишь женщин, правда?
– Люблю.
– Но не уважаешь.
– Уважаю.
– Но…
– Но не выношу, когда врут. А женщины по сути своей склонны к обману. Одна эта ваша косметика чего стоит. А пластические операции? Зачем казаться лучше, чем ты есть на самом деле? – он выдыхает, говорит медленнее и спокойнее. – Но к тебе это не относится, Ласточка.
Не называй меня Ласточкой, бесит!
– Вадим, отвези меня домой, пожалуйста.
Машина притормаживает на светофоре, я чувствую взгляд Вадима и заставляю себя повернуться к нему.
– Обиделась?
– Нет. Просто устала, – он выразительно вздергивает бровь, и я добавляю с вызовом: – У меня голова болит!
И я не могу сейчас ехать к тебе, Вадим. Не могу быть с тобой. Не могу позволить тебе снова забрать мое тело. Забрать меня у меня. Я этого не хочу! Я этого не могу себе позволить.
Я вдруг чувствую, как зыбко все у меня под ногами в этой ситуации. Взрослый новый мир оказался миражом. В котором все не то, чем кажется.
– Отвези меня домой. Пожалуйста, – повторяю тихо.