Хирург Коновалов
Шрифт:
– Чьи?! – таращится на мои руки, по многолетней привычке сложенные на груди.
– Не мои же. Руки уролога. Чем они меньше, чем лучше.
Пациент, с чьей-то легкой руки получивший прозвище «жертва укушения», пламенеет лицом окончательно. Это они с его подружкой-резвушкой прямо пара краснощеких попугайчиков.
– А можно еще один вопрос, доктор?
– Слушаю.
– Скажите, а вы… Ну… сообщали кому-нибудь детали… того, что случилось? Что меня… – едва слышно, – укусили?
Это даже не детский сад, это ясли какие-то. Читаю краткую, но исчерпывающую лекцию о том, что и кому я имею право говорить и, наконец, выхожу из палаты
– Вадим Эдуардович, когда вы уже переедете? – кивает мне за спину. Там находится кабинет заведующего отделением, пустующий уже второй месяц. Пока я трахаюсь с бумагами и прочей бюрократией в статусе «и.о.» после того, как наш предыдущий заведующий спешно пошел на повышение.
– Надеюсь, никогда.
Людмила Владимировна поджимает губы. Не понимаю, почему меня назначили исполняющим обязанности – в отделении есть несколько хирургов с гораздо большим стажем, чем у меня. Но почему-то все отделение уверено и ждет, что именно меня в итоге и назначат заведующим, и не хотят никаких пришлых варягов. Я на ситуацию с чистым сердцем забил, потому что других забот выше крыши. Предложат – тогда и буду думать, что ответить. Но пока высокое больничное начальство второй месяц не может принять решение.
***
Кручусь перед зеркалом. Там отражается пигалица, которой не придают солидности ни деловой костюм в стиле «power dressing», ни убранные гладко за уши волосы. Дохлая эта затея – казаться не тем, кем ты есть. Маленькая собачка – до старости щенок. Так, наверное. Только эта фраза ни хрена не помогает при встрече с потенциальными работодателями, в чьих глазах отчетливо читается: «Куда ты лезешь, девочка?». И неважно то, что девочка выросла с паяльником в руках, что провела все детство у отца на работе – на нескольких, если точно. А папа у девочки – инженер-КИП-овец с золотыми руками, за которого дрались самые передовые производства. Я в целом папины способности унаследовала. Просто выросла в другое время, где уже вовсю правили бал компьютеры. Только, в отличие от отца, который все своим видом внушает уверенность и авторитет, я вынуждена каждый раз доказывать, что реальный специалист, а не девочка.
Ладно, не в первый раз. И я пошла переодеваться. Через пятнадцать минут на меня из зеркала глядела привычная я. Базовые джинсы, футболка, пиджак, на ногах лоферы, на плече сумка-портфель. Добавить нечего. Разве что… Взлохмачиваю волосы, беру со стола очки с линзами для работы за компьютером, водружаю на нос. Ну вот. Большей солидности я уже не добьюсь. Помахав своему отражению в зеркале, я отправляюсь на собеседование в крупный современный медицинский центр.
***
Главный врач клиники оправдывает мои худшие предположения. Я собрала на него небольшое портфолио. У него чудовищное имя и отчество – Григорий Олегович. Только фамилия нормальная – Буров. Но об имя и отчество я пару раз запнулась точно. А еще он по специальности – гинеколог. Понятно, что сейчас человек занят исключительно административной работой, но все-таки… Я пытаюсь абстрагироваться от мысли, что вот этот мрачный усатый дядька когда-то ежедневно заглядывал женщинам между ног. Убейте меня, но усы и гинекологическое кресло – худшее сочетание, с какой стороны не посмотри!
В общем, он мне не нравится. Я ему, похоже, тоже. Но вот место работы мне нравится очень. Алька права – все, как я люблю. С нуля смонтированная информационная
– Резюме у вас, конечно, внушительное, – цедит Григорий Олегович. И эта такая фраза, за которой в воздухе повисает «Но…». Я его озвучиваю.
– Но?..
Он откидывается на кресле, складывает руки на груди. Вспоминается хирург Коновалов с точно таким же жестом. Врачей, что, этому где-то специально учат? Или они так присягу принимают? Или что там у них, клятва какая-то.
– Как же такую пичужку на такую работу занесло?
Вот пичужкой меня еще не называли! Я знаю, что у меня все на лице видно, вспыхиваю мгновенно. Никакой аутотренинг не помогает, покер-фейс – не мое.
– Да не обижайся, – Олегович усиленным темпами хоронит наши и без того бесперспективные отношения. – Мне, правда, интересно, как такие симпатичные девочки идут на такую работу. С этим же… – он делает в воздухе непродленный жест. – Без пол-литра не разберешься. Железки эти всякие, провода, программы. Мужиками командовать, опять же.
А, вот оно, ключевое.
– А как такой… – повторяю его неопределенный жест руками, – мужчина, как вы, связал свою жизнь с женскими половыми органами?
Смотрит на меня оторопело, И, едва я кладу ладони на подлокотники кресла, чтобы встать, падает на спинку своего кресла и закатывается громким смехом. Наверное, его секретарша в приемной сейчас подскочила на месте. Я точно подскочила.
– Ай, зубастая. Может, и справишься с этими идиотами.
Странное определение для работающих на тебя людей. Или у Олегыча все идиоты?
– Итак, Инна… – он подглядывает в резюме, – Леонидовна. Пожалуй, ваша кандидатура мне нравится.
А он умеет удивлять.
– Хотите у нас работать?
Мне нравится эта формулировка – «У нас работать». Не «со мной», а «у нас». И место мне нравится. А этот Григорий Олегович… На мой взгляд, слегка странный. Но, может, и я на его взгляд – тоже.
– Да.
– Только у меня одно условие.
Мне вдруг вспоминаются слова Альки. Что на эту должность хотят, вопреки устоявшейся традиции, женщину. И что-то мутное с увольнением предыдущего ИТ-директора. В голове мелькает рой мыслей с гипотезами от нашего «через постель» до заграничного харассмента.
Да ну. Да не может быть. Страха нет, но появляется спортивный азарт.
– Слушаю.
– Расскажите, как вы пришли в эту профессию.
А напугал-то, напугал! Это нормальный вопрос о собеседовании, можно было просто спросить безо всяких идиотских формулировок.
– У меня родители – ИТР-овцы. Отец инженер, мать лаборант. Папа меня паять в восемь лет научил, говорил, у тебя пальчики тонкие, давай, я туда не пролезу. Я с самого детства знала, что моя работа будет связана с тем, у чего есть клавиатура и мигающие огоньки.