Хирург Коновалов
Шрифт:
Дежавю.
Только перед моими глазами теперь не безоблачное светло-голубое небо, а белый потолок ординаторской.
Закрываю глаза.
Вот теперь иллюзия полная. Что я валяюсь на скамейке после ошеломительного Инкиного «Я люблю тебя».
Может, и к лучшему, что все так навалилось, что мне и думать об этом некогда было. А чего тут думать, собственно? Тут теперь делать надо. Но вот прямо сейчас поле для маневра у меня не очень.
Я открываю глаза, сажусь, вытаскиваю
Не вдруг. Ласточки, сука, упертые. А еще у них в голове кнопки «Люблю» и «Заблокировать» находятся где-то очень рядом. Ладно. Никуда уже теперь не денется.
Я не знаю, где Инна сейчас. Нет, вот прямо сейчас, скорее всего, дома. Может быть, заезжала в клинику, отчиталась Бурову. А, может, и нет. Но завтра она точно будет на работе.
Завтра пятница. Все одно к одному. Вот завтра и поговорим. Хорошо бы еще сегодня ночью выспаться.
В дверь ординаторскую скребутся, а потом там появляется Людмила Владимировна.
– Вадим Эдуардович, там это…
Встаю со вздохом.
– Что вы как маленькая, Людмила Владимировна. Говорите, не мнитесь.
– Температура, рвота.
– Реанимация?
– Уже.
Ну что же. Чуйка не подвела.
***
Буров великодушно сказал, чтобы сегодня на работу не приезжала. Кирилл тоже мужественно держится – ну, он уже набрался опыта, справляется.
Поэтому я могу спокойно ехать домой. А там долго-долго лежать с дороги в ванне. Все-таки своя ванна – это ни с чем не сравнить.
Потом заказать еды. Взять себя в руки и разобрать чемодан. Даже загрузить стиральную машину. Встретить курьера. Пообедать. Спохватиться и отчитаться родителям и подругам, что приехала. Договориться о встрече.
В общем, обычная жизнь. Только какая-то часть тебя словно под анестезией. Ну вот как тогда, когда Вадим мне палец чинил. Я его тоже, этот палец, какое-то время не чувствовала. Вот и сейчас во мне есть часть, которую я не чувствую. Которую я не хочу чувствовать. Спасибо, начувствовалась за полтора месяца.
Теперь не надо гадать, что было бы. Я боялась получить ответ, но я его получила. Я сказала Вадиму прямо, глядя в глаза: «Я тебя люблю». В тот момент это казалось не страшным. А вот ответ…
Ответ, в общем-то, тоже не страшный. Я оказалась к нему готова. Я предполагала, что Вадим охренеет? Это произошло. Его абсолютно стеклянный взгляд я буду помнить долго. Этот взгляд и молчание – самый красноречивый ответ. Конечно, когда ты признаешься в любви, то самое лучшее, что ты хочешь услышать – ответное признание. А если вот так…
И мне вдруг вспоминается школьная программа, «Евгений Онегин», письмо Татьяны. Литература никогда не была моим любимым предметом,
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Ах, Александр Сергеевич, милый, как же так? Двести лет прошло, а ни хрена не поменялось – простите за невольную скудность речи.
Оставшуюся часть дня я валяюсь на диване и читаю Онегина. Ну мало ли, может, там есть какие-то пасхалки и лайфхаки, которые прошли мимо меня в школьные годы.
Нет там никаких лайфхаков. Все как в жизни: и сейчас, и двести лет назад.
***
Я все-таки выспался. Ночь прошла спокойно, весь трэш пришелся на вечер, который получился и в самом деле «томным». Сходил в буфет, навернул каши, выпил кофе вприкуску с протеиновым батончиком. А после утреннего обхода в самом боевом настроении двинул в административный корпус.
Пора приступать к непрофильному мозгоправству.
На выходе из лифта меня перехватывает Альф.
– Новости слышал?
– Я выспался – вот главная новость.
– ИнЛеонидовна от нас уходит.
Я настолько погрузился в планы вправления мозгов ласточкам, что не сразу стыкую «ИнЛеонидовна» и Ласточку. Уходит она. Прямо редкой эпичности картины. Ядерного взрыва за спиной не хватает. А чего? Уходить, взрывая все мосты – это очень по Инкиному, это я сейчас вдруг отчетливо понимаю.
Ой, как все запущено…
– Буров огнем плюется, – развивает тему Офицеров.
– Передай верховному, чтобы повременил сжигать нивы и хаты.
– Ты что-то знаешь? – прищуривается Альф.
– Я до хрена чего знаю. Но не жди, что расскажу.
Я иду в направлении кабинета Инны, чувствуя спиной взгляд начбеза. Сдается мне, что Инкино «О нас никто не должен знать» с треском провалилось.
Глава 11.
Стук в дверь. Я не жду ничего хорошего. После тяжелого разговора с Буровым, который завершился словами: «Мы еще не закончили, Инна!». После эмоционального выплеска от Женьки на тему «Как ты можешь?!» – и это вместо благодарности за мед и кедровые орехи!
Ну, кто там? Кто еще мне не выносил мозг сегодня?